В доме на столе – блюдо яиц, крашенных луковой шелухой. Это остатки ритуальных праздничных яств. Поговорив обо всем, что было в деревне на Пасху, вернулись к житью в Тупике. Два события года минувшего до сих пор волнуют Агафью: подселенье на жительство некой Галины из Подмосковья и болезнь, принудившая подать сигнал через спутник.

Появление Галины связано с продолжением экспериментов, «изучающих Агафью», врача Назарова и писателя Черепанова. Они считают: следует поощрять и чуть ли не на «конкурсной основе» поддерживать подселенье к Агафье желающих с ней разделить таежное одиночество. Все (!) попытки кончились либо комично, либо печально. Мы об этом подробно писали – объяснили закономерность и неизбежность таких финалов. Но, как говорится, хоть кол на голове теши – в прошлом году «эксперименты» опять начались. «Сейчас мы работаем над вариантом подселения к одинокой Агафье женщины, готовой жить с ней в тайге», – прочел я в газете…

Об итогах новой затеи я узнал из письма Галины Д., живущей в Пушкине под Москвой. «Убиваюсь, что не прислушалась к вашим предупреждениям. Ведь читала! Ничего хорошего не получилось, да и не могло получиться. Три месяца прошли как в аду. Остались от меня кожа и кости». На чем свет стоит ругала Агафью.

А теперь в разговоре Агафья не может остановиться:

– Спать ложилась совсем раздетая… Разумных речей не слушала… По средам молоко пила… В мою посуду ложкой лазила…

Ко всему вдобавок «экспериментаторы», подселяя к Агафье женщину, закрыли глаза на то, что та недавно перенесла операцию. Там, в тайге, швы у нее начали расходиться. Больная, естественно, запаниковала. А куда деться? Преодолевая вражду, Агафья ухаживала как могла за жертвой экспериментаторства, «ради скоромной» еды для нее застрелила козу…

Случайно залетевший сюда вертолет, возможно, предотвратил трагическую развязку. Галина улетела в свое Подмосковье. Агафья же – «руки тряслись» – осталась приходить в себя, но почувствовала резкое ухудшение здоровья.

«В уме не утвержденные», – вспоминает Агафья сожителей. Но сочный Агафьин афоризм едва ль не касается и людей просвещенных – врача и писателя. В суете, именуемой ими наукой, нет ни здравого смысла, ни даже простой осмотрительности.

Нездоровье Агафьи росло. И к январю она почувствовала себя крайне плохо – «Не шла еда, стало побаливать сердце, из-за болей в спине не могла принести дров, перестала ходить за водою на речку – топила снег. Силы было так мало, что не могла осилить курицу. Поймала, связала ей крылья и только тогда смогла заколоть». Пришлось подавать сигнал SOS. Хвала спутниковой системе – работает она надежно. К вечеру у избушки сел вертолет. С больной минут двадцать поговорили. И дали пригоршню разных таблеток. Ни одну из них Агафья, конечно, не проглотила. И даже с улыбкой победительницы рассказывает сейчас об этом. Вызов вертолета из Абакана между тем обошелся в несколько тысяч рублей. Кто заплатит? Минздрав? Трудно его к этому побудить при нынешней бедности медицины и тысячах страждущих в той же Хакасии. «Фонд помощи Агафье»? Он действует помаленьку. Но кто в него жертвует? Отнюдь не богатые люди. Старушки отрывают пятерки и десятки от своих жалких пенсий. Сколько надо этих пятерок-десяток, чтобы гонять вертолеты, один час работы которых обходится почти в тысячу. Нравственны ли после этого призывы: «Шлите Агафье помощь!»?

Родственники Агафьи ситуацию эту хорошо понимают. Агафья – не очень, поскольку не знает реалий нынешнего «мира».

Среди гостинцев, привезенных в этот раз из Москвы, был у нас один, припасенный на самый последок.