Александр, умный, милый, чувствительный, ищущий с высоты величия объема, ищущий высоты человеческой. Отрекающийся от престола и дающий одобрение, не мешающий убийству Павла (не может быть). Планы возрождения Европы. Аустерлиц, слезы, раненые. Нарышкина изменяет. Сперанский, освобождение крестьян. Тильзит – одурманение величием. Эрфурт. Промежуток до 12 года не знаю. Величие человека, колебания. Победа, торжество, величие, grandeur, пугающие его самого, и отыскивания величия человека – души. Путаница во внешнем, а в душе ясность. А солдатская косточка – маневры, строгости. Путаница наружная, прояснение в душе. Смерть. Ежели убийство, то лучше всего. —

Надо написать свой роман и работать для этого».^>143

На другой день Толстой вернулся к той же теме: «Крупные мысли! План истории Наполеона и Александра не ослабел. Поэма, героем которой был бы по праву человек, около которого всё группируется, и герой – этот человек».^>144

Принято считать, что дневниковая запись о двух государственных деятелях эпохи, над изучением и описанием которой Толстой в ту пору работал, свидетельствует о наступившем весной 1865 г. переломе в замысле художника: будто бы замысел семейного романа теперь только осложнился замыслом историческим.^>145 Есть все основания отвергнуть такое предположение, так как к декабрю 1864 г. замысел исторический был уже ясно выражен: в роман были введены исторические деятели, в том числе и Александр и Наполеон, наконец описано даже Аустерлицкое сражение, первый вариант которого создан еще в 1863 г.

В январе и в начале февраля 1865 г. Толстой был, вероятно, занят главным образом правкой корректур первой части. Дневниковые записи, начиная с марта, довольно последовательно рассказывают о работе Толстого до конца 1865 г. Нет никаких сомнений, что в этот период шло писание второй части, содержащей картину Шенграбенского сражения. Невозможно установить точно, как и когда возник замысел второй части, изменившей первоначальный план показать из войны 1805 г. только Аустерлицкое сражение, центральное в этой войне.

Еще во время пребывания в Москве Толстой усиленно собирал и изучал исторические материалы к роману, работал в библиотеках. 7 декабря он провел «часа три» в Чертковской библиотеке за книгами, очень для него «нужными, и за портретами генералов, которые очень полезны». «Там мне сказали, – писал Толстой жене, – что у графа Уварова есть переписка его дяди, командовавшего корпусом в 1805 году; поехал к нему, но не застал дома»^>146. Речь идет о письмах кавалерийского генерала Федора Петровича Уварова, который в 1805 г. командовал кавалергардским полком во время Аустерлицкого сражения. Об этих письмах тогда же Толстой просил П. И. Бартенева: «Не можете ли вы дать просмотреть их – не вынося их из вашей квартиры. Ежели вам это можно, то назначьте мне время, когда бы я мог приехать к вам и заняться этим».^>147 В этом же письме Толстой просил прислать ему «Русский архив», сочинения Жозефа де Местра и справлялся, во скольких частях издана «Галлерея Зимнего дворца». Все эти книги послужили Толстому источниками к роману.

Быть может, изучение в ноябре – декабре 1864 г. исторических документов о 1805 г., в том числе чтение книг французского дипломата Жозефа де Местра, натолкнуло Толстого на мысль описать войну 1805 г. не с кануна Аустерлицкого сражения, а с момента начала ее. В работах Жозефа де Местра подчеркнута гениальность полководца Кутузова, проявившаяся в сражениях, предшествовавших Аустерлицкому, что замалчивалось в русских источниках.