XIII

В течение всей следующей недели Калинич почти не видел Сергея Михалыча. Встречаясь в коридоре или в лаборатории, они здоровались кивком головы и шли дальше – каждый по своим делам. Калинич надеялся, что Чаплия, как ученый секретарь ученого совета института, организует его выступление на одном из заседаний. Но время шло, а Чаплия молчал, словно их совместного эксперимента никогда и не было.

Дома Калинич готовил краткое информационное сообщение в несколько центральных журналов о том, что им выведены и решены новые уравнения, на основе которых создана и успешно продемонстрирована действующая установка телепортации. В подтверждение он намеревался приложить протокол, подписанный им совместно с Чаплием. Сами уравнения, логику их вывода и принцип работы установки он обещал опубликовать сразу же после надежного закрепления за собой приоритета. Леонид Палыч был уверен, что на это сообщение Чаплия напишет положительную рецензию.

А в своей лаборатории Леонид Палыч лихорадочно наверстывал отставание от графика. Используя файл главы отчета по родственной теме, выполненной в прошлом году для другого заказчика, он фактически закрыл возникшую было брешь. Теперь он в готовые выкладки только подставлял данные из нового техзадания и фиксировал полученные результаты. Это тоже занимало довольно много времени, но позволяло с успехом закончить текущий этап к намеченному сроку.

Подчиненные обрабатывали результаты эксперимента, проведенного на полигоне, и они удовлетворительно ложились на расчетные кривые. Так что нужно было только работать, что Калинич и делал, притом не без успеха.

Сегодня он весь день просидел у компьютера и существенно продвинулся к намеченной цели. Все уже с нетерпением ожидали шабаша, и Калинич подводил итоги рабочего дня, который, как он расценил, прошел исключительно плодотворно. Неожиданно зазвонил местный телефон.

– Павлик, ответь, пожалуйста, – попросил он молодого инженера.

Павлик посмотрел на часы, неохотно поднялся из-за стола и подошел к телефону. До конца рабочего дня оставалось меньше десяти минут.

– Интересно, кому там сквозит, – пробурчал раздосадованный Павлик и поднял трубку. – Лаборатория времени. Да. Здесь. Сидит у компьютера. Позвать? Хорошо. Сейчас передам.

Калинич сразу понял, что его приглашает к себе кто-то из начальства, и не ошибся в своем предположении. Сам Бубрынёв, генеральный директор института, имел привычку начинать совещания перед самым концом рабочего дня и приучал к этому руководителей всех подразделений. Павлик с сочувствием посмотрел на Калинича и сообщил:

– Леонид Палыч, звонила какая-то Вероника Никаноровна. Через десять минут Вас к себе в кабинет академик Бубрынёв требует.

– Интересно, зачем я ему вдруг понадобился? – вслух подумал Калинич, выключая компьютер и наскоро приводя в порядок стол. – А Вероника Никаноровна, Павлик, вовсе не «какая-то», а самый большой человек в институте – секретарь Ивана Лукьяновича Бубрынёва.

– Ого! – деланно удивился Павлик, возвращаясь к своему столу.

– Кто-то, видимо, обстоятельно доложил Бубрынёву о Вашем недавнем сообщении на семинаре с демонстрацией. Держитесь, Леонид Палыч. Мы за Вас и всегда с Вами, – приободрил его Юра Шелковенко.

Бубрынёв был из бывших партийных выдвиженцев. Место директора ему досталось по наследству в самом конце перестройки после смерти предшественника – действительного члена Академии наук СССР Шилянского. До этого он был секретарем парткома института и, как было принято в те времена, унаследовал кресло директора. Талантом ученого он не обладал, но был до удивления прозорлив и всем нутром ощущал перспективу, нюхом чуял конъюнктуру и всегда держал нос по ветру. В августе девяносто первого он предусмотрительно выбыл из партии, когда многие люди его уровня никак еще не могли на это решиться. И нисколько не прогадал, а наоборот, основательно закрепился в директорском кресле.