Судебный медик, рассмотрев свой длинный градусник, констатировал, что несчастье приключилось около трех-четырех часов назад. А может, двух. В принципе, неважно, потому что негодяи уже смылись, и организовывать преследование по горячим следам не имело смысла.

Начальник районного уголовного розыска, вырванный прямо из-за вечернего стола, ковыряя мизинцем в зубах и выхаживая вокруг лежащего тела, цинично подметил: «Какое гнусное самоубийство», но следователь прокуратуры не прислушался к его логичным доводам и без зазрения совести возбудил «глухаря» по сто третьей статье. Столбик процента раскрываемости убийств упал еще на одно деление.

Закончив возиться с протоколом осмотра, следователь заметил, что покойного должен опознать кто-нибудь из родственников или знакомых. Белкин, дежуривший от убойного отдела, долго голову ломать не стал. Он нашел визитку господина Мотылевского Владислава Сергеевича, коммерческого директора АОЗТ «Снежинка», и набрал указанный на ней номер телефона.

«Здравствуйте. Господин Мотылевский, к сожалению, не может сейчас поговорить с вами. После сигнала оставьте свое сообщение, и при первой возможности он перезвонит вам. Спасибо».

«Да не за что, – ответил Вовчик. – Передайте господину Мотылевскому, что он вряд ли сможет позвонить мне и вообще кому бы то ни было, потому что сейчас находится по такому-то адресу совместно с опергруппой, расследующей его убийство».

Этого вполне хватило, чтобы через полчаса у дверей квартиры объявились крайне взволнованные ребята с «Мотороллами» в руках. Вместо того чтобы спокойно побеседовать, ребятишки начали нервно суетиться, кричать, размахивать руками, а один даже блеванул в мусорный бачок этажом ниже.

Вовчику удалось найти в команде старшего и поговорить с ним наедине в квартире соседа. Собеседник постоянно курил, никак не мог сосредоточиться и на вопросы, поставленные опером, отвечал крайне невнятно. Вовчик выяснил, что последний раз живым Славу Мотылевского видели около шести вечера в кабаке «Ромашка», где авторитет имел обыкновение закусывать.

Около семи кто-то позвонил на его «Мотороллу», но сути разговора никто не понял, Слава отвечал односложно – «да» и «нет». В течение дня была масса звонков, но именно этот запомнился собеседнику, потому что покойный никак его не откомментировал, а сразу после разговора заметно помрачнел. На вопросы типа «Что, Слава, непонятки?» Мотылевский не реагировал, выпил две по сто коньяку, чего обычно в это время суток не делал, и в восемь вечера укатил на своем «Мерсе» вместе с двумя охранниками и водителем в неизвестном направлении. Охранников сейчас ищут, и через несколько часов они будут здесь. В последнем Вовчик усомнился, потому что наверняка сначала с ними захотят побеседовать товарищи убитого, а для любого разговора нужно время. И если охранники и водитель что-то знают, то вряд ли они предстанут перед Вовчиком – скорее, они предстанут перед Всевышним.

Адрес, где был обнаружен Мотылевский, знал очень ограниченный круг лиц. Квартира использовалась в основном для любовных развлечений и изредка для деловых встреч.

Появлялся здесь авторитет нерегулярно, то есть когда в голову взбредет, и никому не отчитывался, почему именно сегодня он выбрал это жилище.

Квартира имела три комнаты и обставлена была с подобающим шиком ванна, к примеру, была с гидромассажем, а уж видео-аудио-безделушек никто даже не считал. Как выяснилось впоследствии, записано было гнездышко на какую-то бабулю, неизвестно где находящуюся и неизвестно, существующую ли в обществе. По крайней мере, гидромассаж заделали явно не для нее.