Дженевив усмехнулась с удивившим Ричарда цинизмом:

– Лорду Невиллу очень хочется быть причастным к великим умам и открытиям. Спонсируя моего отца, он возвышается в собственных глазах.

Это было неожиданное мнение, однако вполне правомочное. Оно легко объясняло поведение лорда Невилла. Возможно, тому просто не хотелось делиться славой с внезапно возникшим на горизонте соперником.

– Послушайте, вы не должны прятаться в тени отца.

Внезапно девушка ответила с жаром, прижав ладони к груди.

– А я и не собираюсь! – Казалось, ей не терпелось поделиться наболевшим даже со случайным слушателем. – Я хочу опубликовать под своим именем статью о фамильной драгоценности Хармзуортов!

Господь милосердный! Ричард вытаращил на нее глаза и несколько секунд не мог прийти в себя от изумления.

Неудивительно, что Дженевив не хотела продавать артефакт.

Он спросил как можно небрежнее:

– Какой драгоценности?

– Да вот же она. – Девушка ткнула пальцем в подвеску на цепочке, лежавшую среди бумаг. – Мои изыскания потрясут ученый мир. По крайней мере, тех историков, которые изучают англосаксов, – добавила она горько, подчеркивая тем самым, что таких немного.

Взяв драгоценность со стола, словно это была безделица, Дженевив накрутила цепочку на палец. Камни в подвеске заиграли разноцветными лучами, отразив свет свечи.

Ричард еле удержался, чтобы не выхватить вожделенную вещицу.

– Мне завещала подвеску прекрасная женщина. Увы, ее уже нет в живых. Она училась у Мэри Уолстонкрафт и была первой, кто догадался, что я пишу статьи для своего отца. Я благодарна ей за этот подарок, ведь это семейная реликвия.

Еще бы. Реликвия, черт бы ее побрал! Его семейная реликвия. И тетя Амелия, виконтесса Беллфилд, не имела никакого права передавать ее в чужие руки. Какого труда Ричарду стоило промолчать, не сознаться Дженевив, кому именно принадлежит подвеска.

– Видимо, эта дама очень ценила вас. – Он боялся, что голос дрогнет и выдаст его.

Терпение, напомнил Ричард себе, терпение. У него еще есть время заполучить проклятую подвеску.

– Я тоже дорожила нашей дружбой. Это была прекрасная женщина! – с пылом воскликнула Дженевив. – Ах, видели бы вы ее коллекцию старинных книг!

– Если виконтесса Беллфилд так уважала историю предков, не странно ли, что фамильную реликвию она отдала вам, а не своим прямым наследникам?

– Она не слишком ладила с Хармзуортами. Давний семейный скандал, знаете ли. Она считала, что наследник не имеет права претендовать на титул.

Ричард вздрогнул, как от пощечины. Даже под чужим именем в чужом доме он все равно был уязвим. Семейный позор несмываемым пятном лежал на нем, и стереть его было труднее, чем пятна чернил с залитых водой рукописей.

Но нет! Он не сдастся! Он вернет подвеску туда, где ей место, – в фамильное имение в Норфолке. Подвеска принадлежит семье Хармзуортов. А он, Ричард, был, черт побери, Хармзуортом, пусть и нечистокровным!

Ему всегда нравилась тетя Амелия, несмотря на ее суровый характер. И узнать теперь, что она также считала его ублюдком и порченой кровью, было больно. Привычный гнев заворошился где-то в районе солнечного сплетения, сковывая ледяным жаром внутренности. Гнев и стыд.

По счастью, Дженевив изучала подвеску и не видела, как тени упали на лицо Ричарда.

– Я получила подарок с одним условием: племянник леди Амелии Беллфилд, Ричард Хармзуорт, никогда не должен владеть этой подвеской.

Будь проклята тетка Амелия, старая ведьма!

Гнев разрастался внутри, словно опухоль.

– Сомневаюсь, что поверенный Амелии Беллфилд станет преследовать вас, если вы продадите подвеску. Она ведь стоит немалых денег, – произнес Ричард, стараясь ничем себя не выдать.