Приехав домой, она тут же легла спать. Снилось ей что-то мрачное и пугающее. Какой-то длинный, как оглобля, старик во всем белом звал ее с собой в темный, мрачный лес. Утром матери Насти с трудом удалось растолкать свою припозднившуюся дочь. Кое-как умывшись, причесавшись и позавтракав, Анастасия поспешила в универ. А уже прибыв туда, узнала жуткую новость о том, что случилось с Лилией. Дойдя до этого места своего повествования, Велемирцева внезапно вздрогнула всем телом и закрыла лицо руками, после чего, раскачиваясь из стороны в сторону, простонала:

– О-о-о-о-о!.. Господи! Господи-и-и-и! Бедная Лилька! Это я во всем виновата!

Судя по всему, до нее только сейчас дошло, что именно случилось с тихой, беззащитной Лилией Кипрасовой. Но, видимо, эта ее реакция, где-то даже истеричная, была каким-то образом спровоцирована чем-то еще. Например, тем, что повлекло ее странную амнезию, пережитую в «Золотой рыбке».

«Надо будет проверить, не использовался ли организаторами фуршета какой-либо наркотик, который они могли подсыпать в соки и шампанское…» – мысленно отметил Гуров.

С трудом взяв себя в руки, Настя слабым голосом спросила:

– У вас ко мне еще будут вопросы? Я хотела бы уехать домой. Надо прийти в себя, надо хоть немного стряхнуть с себя весь этот ужас…

– Да, в принципе вы можете быть свободны, но вам придется заехать в центральную лабораторию судмедэкспертизы. Там нужно будет сдать анализы на отравление препаратами нейротоксического действия, которые могли подмешать в напитки, подававшиеся в баре «Золотой рыбки». Вот, возьмите направление – здесь адрес лаборатории… – Лев протянул девушке вырванный из блокнота лист бумаги с несколькими строчками, выведенными размашисто-угловатым почерком.

– Ой, я так боюсь, когда берут кровь из вены!.. – пробежав взглядом по написанному, мученически поморщилась Настя.

– Никакой крови, – пояснил Гуров. – Для анализа будет достаточно пробы слюны и, пардон, мочи. Да, и еще один момент! Когда вы услышали сказанное по телефону женским голосом «Отстань!», вы были уверены, что это произнесла именно Лилия? Для нее было характерным использование такого слова, или ранее вы от нее ничего похожего не слышали?

Потерев виски, Настя напряженно задумалась, что-то припоминая.

– Знаете… Да, мне показалось, что это был голос не Лили. Показалось странным и то, что она сказала: «Отстань!», – но я посчитала, что в предполагаемой мною ситуации – ну, секс с ухажером – она могла выразиться именно так… О боже мо-о-й!.. Ну все, я пойду?

Когда Велемирцева, тягостно вздыхая, покинула кабинет, Лев немедленно созвонился с главным судмедэкспертом главка Дроздовым. Узнав, не слишком ли тот занят, он поручил ему провести самое тщательное обследование тела Лилии Кипрасовой.

– Лев Иванович, – в своей обычной суховатой манере откликнулся судмедэксперт, – соответствующее распоряжение по Кипрасовой Петр Николаевич мне уже отдал. Прямо сейчас выезжаю в морг.

Выразив полное одобрение тому, что Дроздов уже, так сказать, в теме, Гуров добавил, что надо бы очень внимательно проверить, не принимала ли потерпевшая перед смертью чего-то влияющего на психику. Например, седативные и тому подобные препараты.

– Хорошо, Лев Иванович, обращу на это самое серьезное внимание, – все так же суховато пообещал его собеседник.

Едва Лев закончил разговор с Дроздовым, в дверь кто-то постучал, и на пороге появилась круглолицая девушка с черной косынкой, завязанной ободком на голове. Судя по ее покрасневшим глазам, можно было догадаться, что совсем недавно она плакала.

– Вера Чубатная? Проходите, присаживайтесь!