– Вот. Я тебе гренок нажарила на завтрак, – не оборачиваясь, бабушка указала на тарелку на столе, где возвышалась гора гренок.

Они были поджаристые (пара даже слегка подгоревших), посыпанные сахаром, очень многие – покрытые омлетом. Яна приготовила свой чай, села за стол и пододвинула к себе широкую тарелку. Она взяла первый кусок хлеба. Он был тёплый и мягкий, пропитавшийся молоком и яйцом. Девушка ещё немного посмотрела на него, а потом откусила краешек… Это было просто восхитительно. Проглотив первый кусочек, Яна быстро принялась за второй. Вероника Семёновна на мгновение обернулась, улыбнулась, глядя на скорость уминания гренок и аппетит девушки, и снова принялась за кипящие кастрюли и нарезанные овощи. В самый тот момент, когда бабушка оборачивалась, Яна, совсем не контролируя себя от удовольствия, подняла глаза, полные благодарности и восхищения кулинарными способностями хозяйки дома, и посмотрела на неё. Их глаза встретились. И хотя старушка улыбалась, а потом и вовсе вернулась к готовке, от проницательного взгляда Яны не скрылся тот факт, что она была чем-то сильно озабочена и даже как-то расстроена. Девушка забеспокоилась о настроении бабушки, но не решилась спросить о случившемся и продолжила есть.

Такие гренки как те, что приготовила Вероника Семёновна, имеют существенный недостаток: из-за большого количества омлета ими быстро наедаешься, съев всего пару-тройку штук (может, многие наоборот посчитают это неоспоримым преимуществом, ведь, во-первых, меньше ешь хлеба и сахара, а во-вторых, такое большое число гренок можно растянуть на долгое время, но хватит о гренках!). Яна наелась, допила свой чай и посидела минутку, молча глядя на готовящую женщину. «Ну, начинать разговор всё-таки надо. С чего бы начать?..» – подумала девушка.

– Спасибо большое вам за такие вкусные гренки!

– Ой, ну кушай на здоровье, Яночка, – опять не оборачиваясь, ответила Вероника Семёновна, стараясь сделать свой голос как можно приветливее, добрее и мягче.

Повисла небольшая пауза.

– А вот вы ночью уснуть не могли, у вас получилось потом? – Яна хотела как-то продолжить беседу, разговорить старушку и подвести её к причине своего теперешнего расстройства. Такого человека, как Веронику Семёновну, очень странно было видеть в таком положении духа.

– Да, – коротко и как бы отмахиваясь ответила бабушка. В её голосе что-то дрогнуло, чувствовались трагичные нотки.

Яна такого не ожидала и совершенно растерялась, но старушка сама повела нить беседы и как раз в нужное девушке русло.

– Ты зачем дверь в дом закрыла? – в голосе пожилой женщины всё больше чувствовалась печаль.

Яна потерялась ещё больше от такого странного и неожиданного вопроса.

– Зачем? – продолжала бабушка.

Она не оборачивалась, но и без этого было видно её недоброе расположение духа. Казалось, всё вокруг неё пропиталось её сердитостью, недовольством и печалью, некой болью (и, очевидно, одно следовало из другого). Словно на кухне образовался грозовой разряд, была видна начинающаяся буря (или начавшаяся в другом месте, но неумолимо надвигающаяся на девушку).

– Чтобы ночью не залез никто… никто ничего не украл, не ограбил нас… – неуверенно начала оправдываться Яна, но её слова как будто только усугубляли эмоциональное состояние пожилой женщины.

– Больше так не делай! Слышишь?! – сверкнула молния и грянул гром: резко оборвала её Вероника Семёновна.

Яна замерла в недоумении, поражённая таким резким напором такой мягкой ранее бабушки, и молчала.

– Ты слышишь меня?! – продолжала ругаться хозяйка, явно не видя своего успокоения в другом варианте развития событий.