– Мне казалось, в прошлом году классов было три? – вспоминаю я о том, что говорил мне Рамеш в ту первую ночь.

– Было, – соглашается Самсон.

Когда мы приближаемся к классу, я улавливаю настроение стоящей перед ним группы. Никто не улыбается. Некоторые покачивают головами и что-то мрачно бормочут товарищам. Несколько харкеров выходят из комнаты, чтобы вернуться за свои столы, и, когда они проходят мимо нас, я слышу чей-то шепот:

– …вряд ли будет какой-то толк…

Я прибавляю шаг, в животе у меня тяжелый ком страха. Когда мы подходим к танам, те, кто нас заметил, освобождают нам путь – это побочный эффект моего положения в Тинтагеле, мне больше не нужно стоять в очередях. Я легонько толкаю того, кто пригнулся перед замочной скважиной, отгоняя его с дороги, и Самсон может теперь встать рядом со мной. Я прижимаюсь лицом к стеклу.

– Ты ведь знаешь, как работает Самайн? – спрашивает Самсон, когда я пытаюсь рассмотреть происходящее внутри.

– Конечно, – отвечаю я. – У людей к их пятнадцатому Самайну развивается самое сильное воображение и способность пожертвовать собой, что и призывает их в Аннун.

Я различаю несколько теней, но неотчетливо. Пытаюсь посмотреть под другим углом.

– Это лишь часть всего, – говорит Самсон. – Артур устроил все так, что число людей, призываемых в Аннун, может меняться каждый год.

– Меняться? На основе чего?

И тут я нахожу то, что надо, – кусочек простого стекла, что позволяет мне как следует заглянуть в класс. И тогда я вижу, что комната, которая в прошлом году с трудом вмещала лишь треть новеньких, сейчас почти наполовину пуста. Какая-то жалкая горсточка сквайров – ошеломленных, взволнованных, оцепеневших – сидит на скамьях, глядя на лорда Элленби, который рассказывает им об Аннуне.

– Это зависит от количества инспайров здесь, в Аннуне, – поясняет Самсон. – Логика короля Артура была такова: чем больше здесь инспайров, тем более опасным может быть Аннун. Меньше инспайров – меньше опасности, меньше нужда в новых танах.

Лорд Элленби, продолжая говорить, слегка поворачивает голову и замечает мой глаз. Мой первый порыв – отодвинуться, я боюсь, что он рассердится на то, что я подсматриваю. Но в его взгляде нет гнева. Только растерянность. Он вскидывает брови, глядя на меня, и я повторяю его жест. Мы обмануты. Мы могли бы точно так же просто сдаться, даже не начиная бой.

Я поворачиваюсь к собравшимся перед дверью. Каждый из них ждет моей реакции, предполагая увидеть подтверждение своего страха. Мне это ненавистно – и это как раз то, что в Итхре делает мою жизнь намного легче, потому что там моим мнением никто не интересуется. А здесь люди следуют за мной…

– Мы же до сих пор справлялись, – пожимаю я плечами.

Некоторые из танов уходят, но другие более настойчивы. Рейчел хватает меня за рукав.

– Но хватит ли нам рыцарей для всех патрулей? – спрашивает она. – Никто из вас не будет в безопасности при таком малом количестве…

– Не знаю, – говорю я, повышая голос так, чтобы меня услышали другие таны. – Но, беспокоясь об этом, мы ничего не изменим. Или ты готова сдаться лишь потому, что появилось не так много людей, как тебе хотелось?

– Это совсем не то, что я… – Она краснеет.

– И все это от меня не зависит?! – почти рычу я. – И почему все продолжают таращиться на меня в ожидании ответа? Я не глава танов!

– Ферн! – обиженно восклицает Рейчел. – Это уж…

Но я стремительно ухожу к платформе, которая вернет меня в Итхр. К тому времени, когда я добираюсь до своей спальни, я уже чувствую себя виноватой, и прихожу в себя только тогда, когда Олли входит без стука в мою спальню.