Чтобы развестись, мужчине было достаточно просто объявить об этом публично. При этом даже приданое оставалось у мужа. Впрочем, эта возможность использовалась не очень часто: у жены ведь тоже были родственники, и они могли сильно обидеться, если доводы мужа им казались несущественными. Но в некоторых племенах, правда, все еще царили остатки матриархата, и женщины в «юридических» аспектах жизни, как-то наследование, имели гораздо больше прав, чем мужчины. Да и род считался по женской, а не по мужской линии. А это было, как мы помним, весьма важно.

Естественно, до брака женщины должны были сохранять чистоту, чего не требовалось от мужчин, но вот ходить с закрытыми лицами их тогда никто не заставлял.

Понятно, что арабы были язычниками. Но вера не занимала в их жизни слишком много места: при кочевой жизни, когда главное – выжить, было порой не до этого. Арабы поклонялись множеству богов, у каждого племени был целый «набор» своих. Одни боги жили в степи, охраняя территории племени, другие, в виде каменных символов (по форме напоминавших лингамы, на арабском «бейт ил» – жилище бога»), путешествовали вместе с племенем, качаясь меж горбов верблюдов. В принципе, бетилы не были уж совсем обезличенными, как символы Вишну, и, присмотревшись, можно было разглядеть в них признаки человека.

Вернее, бога.

Обычно эти камни были созданы ветровой эрозией в степи и имели весьма замысловатый вид.

Свой бог не мог подвести племя, а если оно все-таки проигрывало войну, то что же поделаешь: значит, бог соседнего племени оказался сильнее...

Божествами считались и небесные светила. Луна была божеством мужского пола, Солнце – женского, а звезды вперемежку.

Но, впрочем, все это не мешало арабам почитать и верховного бога. В отличие от богов земных и небесных, персонифицированных, имеющих имена и характеры, верховный бог был без личности, и называли его то «Милосердный», то «Повелитель Богов», то «Повелитель Людей». Впрочем, хотя и существуя в представлениях и верованиях, верховный бог не пользовался особой популярностью: ведь он не сочувствовал конкретному племени, а был «за всех». Понятно, что к «своему» богу молитва доходила гораздо быстрее.

Впрочем, секта ханифов почитала как раз верховного бога. Эти люди считали, что после смерти настает другая жизнь, и потому в этой необходимо вести себя хорошо и совершать добрые поступки: за гробом настает воздаяние.

Появились и первые аскеты, так же соблюдающие ритуальную чистоту и отвергающие мелких богов. Мелкие боги не выдерживали конкуренции со стороны развитых в соседних землях монотеистических религий:

иудаизма и христианства. Количество христиан в Аравии так же возрастало, и их называли «насара». Но все это были, если так можно выразиться, «городские» религии, которые исповедовали жители оазисов и мегаполисов, другой уклад жизни, наверное, диктовал и других богов.

Пророк Мухаммед впоследствии утверждал, что арабы ничуть не хуже высокоразвитых соседских народов, просто «запоздали с раскрытием». Стоит признать, что это действительно так: уровень народа, уровень его мышления и культуры очень во многом определяет язык, его выразительность и словарный запас, а арабский тех времен был очень богатым языком.

Письменность в Южной Аравии была известна примерно за тысячу лет до рождения Христа (!) и сложилась на основе арамейского алфавита. Самые первые найденные надписи были сделаны на диалектах южных племен, но литературный язык, немного позже, сложился уже из диалектов северных. Литература была представлена в Аравии только поэзией, но весьма многообразной, с множеством стихотворных размеров, и весьма богатым языком. Стихотворения пользовались большой популярностью, публично читались на площадях, заучивались наизусть, их образные сравнения входили в пословицы и поговорки.