– Это вам спасибо! Спасибо! – вдруг излишне горячо для стороннего человека произнес Афанасий и быстро вышел из квартиры.

Позже Сашка не утерпел и рассказал Вере, как они ее разыграли, на что она, к тому времени уже успокоившаяся, сказала, что почувствовала подвох лишь тогда, когда Афанасий слишком горячо начал ее благодарить: «Ушел бы молча, я бы вообще ничего не подумала», – посмеялась она.

…Денег, выданных Верой Афанасию якобы на такси, и «премиальных» за его заботу о «постороннем человеке», хватило на три бутылки водки, нормальные сигареты и закуску. Вечер обещал быть славным…

– Все. Сегодня больше никого не пускаем, – Афанасий закрыл двери на крючок.

– Как бы не так, – отозвался Сашка, выкладывая бутылки и рыбные консервы из пакета. – Сам же знаешь, как только мы сядем и откроем бутылку, припрется куча народа. И потому я предлагаю тебе две бутылки сразу спрятать.

– Это ты правильно говоришь, – произнес Афанасий свою любимую фразу, которая свидетельствовала о его чрезвычайно хорошем настроении. Такое обычно бывало перед хорошей выпивкой. – Ну, давай разливай, успокоим для начала душу и сердце. Заслужили…

После третьей рюмки, когда, по словам Афанасия, он наконец-то начал дружить со своей головой, продолжился разговор, затеянный друзьями накануне.

Неделю назад Афанасий получил пенсию по инвалидности, и друзья решили сходить на знаменитый японский фильм, про который тогда в городе все и говорили – «Легенду о Нарайяме». И уже вечером того дня у них завязался спор. Вернее, это Сашка пытался доказать другу, что у якутского народа есть сюжет покруче, чем в этом фильме. Афанасий, который, как мы уже сказали, был историком, отвечал, что такого предания у якутов вообще нет.

«Как это нет! Да какой из тебя после этого историк! Тоже мне!» – кипятился Сашка, но вспомнить, где он это читал, не мог. Он точно знал только одно – про это предание он вычитал в какой-то книге в доме Афанасия. Причем, не так давно.

Все это время он безуспешно пытался вспомнить, но все тщетно. И вдруг только сегодня, закуривая сигарету, Сашка вспомнил, где он это читал. Он зашел в комнату, нашел на полке искомую книгу, полистал ее и вынес оттуда одно из изданий известного семитомника якутского классика Платона Ойунского и гордо зачитал другу предание про добровольную смерть у древних якутов.

– Ну, что я тебе говорил! Эх, ты, горе-историк, еще спорить со мной будешь! – торжествовал Сашка.

Он захлопнул книгу, потом снова раскрыл и еще раз со смаком зачитал понравившийся отрывок: «Добровольно умирающим обычно давали глотать сердце скотины; в тот момент, когда сердце застревало в глотке, стариков бросали в яму и зарывали…»

– Ну, что, Афанасий, убедился?!

– Ладно, – нехотя согласился тот. – Но тогда ты мне объясни – чем этот сюжет, как ты мне говоришь, круче японской Нарайямы?

– Да как ты не понимаешь?! – прямо-таки взорвался Сашка. – Там старики просто уходят из жизни. И все! И только вокруг этого размалевана вся красота, которой так восхищаются зрители…

– Но тебе же фильм понравился…

– Да, фильм понравился, и сейчас я этого не отрицаю. Просто мне обидно, что у нас, у якутов, есть классные материалы, сюжеты, которые я считаю круче, чем сюжет японского фильма, но мы его не можем реализовать – нет писателя или драматурга, который бы на основе этого предания сделал действительно классную вещь.

При этих словах Сашка разлил по кружкам водку и залпом выпил.

– Помнишь в фильме щемящий душу момент, когда старуха камнем старается выбить себе зубы, – продолжал он. – То есть старики, зная, что еды на всех не хватает, а они как бы лишние едоки, стараются тем самым ускорить свой уход. Они своими выбитыми зубами показывают, мол, мы до того стары, что нам даже нечем есть и нам самое место только на священной горе…