Поездка в Москву оказалась удачной. Я, как и в предыдущие два раза, подключил связи моего дяди, премьера областного правительства, и все вопросы решил. Щедро раздарил привезенные с собой подарки – и вернулся домой. Но Уколов, «хозяин жизни» (именно такую кличку я неоднократно слышал, так как у меня с его дочерью на первом курсе был роман, который прекратился по моей инициативе) с лающей речью и немигающим, каким-то змеиным взглядом, не выходил у меня из головы. А вот в день, когда мне была назначена встреча, информация о нем как-то вылетела из памяти. Когда вспомнил, понял, что опоздал почти на полчаса. К моему удивлению, Уколов с двумя охранниками стоял на том же месте, причем на вид был абсолютно спокоен и невозмутим, словно ему и не пришлось ждать. Разговор получился коротким. Я его помню слово в слово.

«Ну как? Вы отказываетесь от гимназии?» – «Нет. А зачем я должен отказаться?» – «Ну что же… Даю время подумать. До семи вечера. Не откажетесь – пеняйте на себя. Я предупредил».

И все. В семь часов был звонок, я ответил, что решения не изменю. В ответ – тишина.

О том, что начало происходить вскоре после встречи, я хотел написать подробно, потому что помню все до последней детали, даже запахи, звуки, цвета. Это можно было бы подать так живописно, выпукло, что у читающего эти строки слезы бы на глаза наворачивались – уверен, при большом старании можно подобрать такие слова. Но не смог. Глаза застилались слезами не у гипотетического читателя, а у меня, руки начинали дрожать, я промахивался мимо клавиш клавиатуры.

Поэтому решил описать все очень схематично, предельно сухо. Кто хочет, может дополнить недостающие картинки и эмоции в соответствии со своей фантазией.

Итак, я только успел переступить порог своей квартиры (родители, проживающие в небольшой городке за 200 км от областного центра, купили ее мне, своему единственному сыну-студенту), как раздался звонок в дверь. Это была полиция. Пригласили двух соседей в качестве понятых. Сказали, что ищут наркотики. Особо не утруждались, сразу же подошли к дивану, подняли его и вытащили пакет. В нем оказалось около ста граммов героина.

Потом был следственный изолятор – СИЗО. Надо сказать, что здесь мне несказанно повезло, я впервые подумал, что Бог существует, а сейчас в этом абсолютно убежден, и хотя в церковь не хожу и не молюсь, постоянно благодарю Его за мое спасение и за то, как моя жизнь складывается сегодня.

А начиналось все не очень хорошо. В одной камере со мной, в которой находились восемь человек, оказался криминальный авторитет с погонялом Колобок. Вместе с ним – два крепких качка, которые вели себя так, что сразу было понятно, что они хорошо его знают и готовы бегом выполнять его указания. Один из этих мордоворотов в первый день дважды меня очень больно толкнул, а скорее ударил, причем явно специально и с расчетом на мою вполне ожидаемую реакцию. Понятно, что за ней, даже если я что-то просто скажу, обязательно последует разбирательство, и неизвестно, в каком состоянии я из него выйду. Да, в школьные годы я занимался и ушу, и боксом, и борьбой самбо и, как говорили тренеры, подавал надежды. Но, во-первых, это было давно. Во-вторых, качков было двое, и они точно умели драться и имели в этом большой опыт, отразившийся шрамами и на лицах, и на постоянно голых до самых плеч руках. Поднявшись вечером на второй этаж нар, я старался успокоиться и что-то придумать, чтобы завтра не было риска попасть в неприятную ситуации и не быть попинанным этими двумя громилами. Лицо Колобка казалось мне знакомым. Но где, когда, при каких обстоятельства я его видел – вспомнить никак не мог. Уже засыпал, когда в голове мелькнула картинка из прошлого. Я сижу перед нашим домом, на газоне, прислонившись к кирпичному забору. Это одно из моих любимых мест в саду. От всех любопытных глаз меня надежно скрывает огромный, разросшийся ввысь и вширь куст пахучей гортензии. Я сосредоточенно изучаю возможности только сегодня купленного мне нового сотового телефона. По нашему двору идут отец и какой-то широко улыбающийся молодой мужчина. Он благодарит отца: «Вы знаете, после вашей публикации в газете решено наши гаражи не сносить, гаражный кооператив будет просто перерегистрирован. Строить высотку, как планировали некоторые известные нам товарищи, не будут. Спасибо вам огромное от имени всех членов кооператива». После этого молодой мужчина перестает улыбаться, краснеет, достает из бокового кармана конверт и неловко сует его отцу. Отец смеется: «Оставьте вы это, Василий Иванович! Лучше эти деньги пустите на развитие вашего гаражного кооператива. Вас же обязывают его отгородить, вот и потратьте на ограждение». Они выходят на улицу через калитку, не замечая меня.