Однако конституционно признанные права и свободы граждан, в том числе право на групповую организацию, автоматически не ведут к созданию гражданского общества. Они создают только необходимую для его формирования юридически-правовую базу (юридически-правовой фундамент). Само же гражданское общество возникает и развивается снизу, будучи напрямую связанным (помимо прочего) с достигнутым вобществе качеством массы. Качеством, которое слагается не только из развитой потребности граждан к свободе и независимости, но и из их способности к самоорганизации и общественной самодеятельности (гражданскому политическому активизму). Без этого реализация указанных ценностей на практике не осуществима. Если же такого качества массы нет (или оно развито слабо), то общество будет гражданским только «на бумаге», т. е. по конституции, тогда как на самом деле будет оставаться по преимуществу «этатизированным», т. е. огосударствленным обществом.

И вместо конституционно декларированной плюралистической представительной демократия – демократии, построенной на ответственном и осознанном участии народа в политико-властных процессах, реально будет существовать так называемая управляемая (или, что вернее) «патерналистская» (или «опекунская») демократия. Вместо органически присущего западной демократии диалога между обществом и государством реально будет «править бал» монолог власти.

Контуры именно такой демократии все более явно просматриваются в нынешних отечественных реалиях. Что представляется вполне закономерным, если учесть многовековые традиции российского авторитаризма и тотального поглощения общества государством.

Как известно, не только после Октября 1917 г., но и задолго до этого события власть имущие в России правили страной, отчуждая народ от политики, лишая его каких бы то ни было легальных каналов и возможностей влияния и контроля в этой сфере, равно как и права выбирать себе «вождей» и смещать тех из них, которые не оправдали доверия.

Из характеристики социальной структуры общества как объективно существующей иерархии неравенства со всей очевидностью вытекает и неравенство между различными слоями и классами с точки зрения возможностей продвижения и защиты своих интересов. Среди всего многообразия факторов, обусловливающих это неравенство возможностей, в качестве изначальных выступают факторы, связанные с процессами классообразования – различиями в уровнях сословной самоидентификации и самоорганизации различных групп населения.

Эти различия касаются того, насколько те или иные обособляющиеся от общей массы группы осознают себя в качестве особых социальных страт со своими специфическими, отличными от других, интересами и целями. И насколько в той или иной группе (слое, классе) укоренилось понимание того, что несмотря на многослойность (а следовательно, и различия интересов отдельных образующих группу субстрат), она имеет нечто общее, объединяющее всех и в равной мере значимое для всех. Это общее – единые стратегические интересы и преференции группы как «видового» целого, занимающего вполне определенную нишу в системе социальной дифференциации и требующего совместных усилий для выживания внутри этой системы как ее отдельного социального подвида.

Момент, когда в массовом сознании людей, занимающих в социальной иерархии идентичное (или сходное) положение, закрепляется это чувство сословной общности и понятие «мы», принято характеризовать как процесс превращения формирующегося класса из «класса в себе» в «класс для себя» (переход количественных изменений в качественные).