В битве взглядов о будущем печатных СМИ сегодня трудно выявить победителя, потому что процессы в медиаотрасли носят разнонаправленный характер. Это касается как России, так и других стран, – тенденции одинаковые, мы все сидим в одной медиалодке.

За прошедшие три года тиражи печатных СМИ в России сократились почти на 50 %, а количество газет и журналов, официально зарегистрированных в стране, за тот же период упало на 25 %. Возникает резонный вопрос: чьи тиражи падают и какие издания закрываются? Закрываются и падают в тиражах прежде всего «плохие» издания. У нас в стране, безусловно, наблюдался переизбыток печатных СМИ, на рынке присутствовало много издательского «мусора». Ельцинские законы в новой России позволяли легко регистрировать новые печатные СМИ, поэтому к началу нулевых годов в России их было около 100 тыс. (для сравнения, в Германии – около 6 тыс.). Издательский «мусор» создавался как проявление амбиций, политической или корпоративной воли. Были и парадоксальные проекты, когда инвестор говорил: я финансирую издание в качестве подарка своей жене, она там главный редактор. И вся эта «макулатура», естественно, не пользовалась спросом у населения, излишне перегружала каналы дистрибуции. Страдали и люди, и деревья. В конечном итоге народ «наелся» всей этой печатной продукции, появился массовый интернет, спрос изменился, и вслед за «мусором» падать стали и издания, утратившие конкурентоспособность в новые времена.

На Западе никогда не было издательского «мусора» в российском понимании, но и там рынок почувствовал радикальное изменение спроса. Издатели пошли дорогой мультимедийности, газеты стали уходить в цифру, в мобильные устройства, а журналы – в планшетники. Рекламодатели принялись метаться в поисках наиболее эффективного канала реализации своих интересов. И тут обнаружилось, что новые времена требуют не определенного вида носителя информации, а высокого качества контента. И именно этот критерий стал определять успех или поражение издателя.

В феврале этого года медиаимперия Мердока родила новую супергазету The Sun on Sunday. Она вышла тиражом 3,22 млн экземпляров, и на первых порах тираж раскупался очень хорошо. И это, заметьте, происходило в Англии, имеющей достаточно развитый интернет. И вдруг в марте, то есть за месяц, тираж упал на 1 млн экземпляров. Ответ на эту тиражную катастрофу прост: читатели считают, что эта газета является неинтересной, скучной и не имеет преимуществ перед другими изданиями. Получается, что высококвалифицированная медиаимперия Мердока не смогла в новых условиях создать высококачественный контент, отвечающий спросу населения. В Японии, кстати, в нашу цифровую эпоху успешно здравствуют многомиллионные ежедневные газеты. Думаю, что это происходит не из-за привычки японцев к бумаге, а потому, что и в Стране восходящего солнца печатные СМИ, в отличие от Всемирной сети, являются территорией доверия и качества контента.

Мне часто приходится говорить, что в России обострились проблемы вокруг киосков прессы. Это объясняется не только близорукостью региональных властей, но и тем, что киоск прессы имеет низкий коррупционный потенциал и не может платить такие взятки, как пивной ларек. Но при этом надо признать, что полноценный торговый объект прессы, то есть в котором есть около 1000 наименований печатной продукции, продолжает иметь устойчивые продажи. Общий оборот по российскому рынку печатных СМИ сохранился, несмотря на падение тиражей и закрытие газет и журналов. Все это объясняется очень просто: киоски и павильоны прессы торгуют только той печатной продукцией, которая имеет спрос и за которую покупатель голосует рублем. А таких изданий, то есть рыночных, в России в целом не более 5–6 тысяч. Поэтому не надо справлять поминки по печатным СМИ, надо радоваться очищающему ветру перемен, срывающему с поверхности мусор и шелуху. А когда дует ветер перемен, как известно, надо строить не плотины, а ветряные мельницы.