Уже целых две недели нового учебного года мы учимся в шестом классе. Год начался хорошо. Я получил за эти дни две четвёрки по физкультуре. Только учительница по русскому поставила мне почему-то двойку. Нечестно это как-то. Другим поставила хорошие отметки, а мне плохую. Я старался, внимательно слушал, что она диктовала, а она поставила двойку. Когда спросил её: «Почему двойка?» – она ответила, что частица написана отдельно, когда надо писать слитно. Я старательно доказывал, что у меня написано слитно. А она говорит, что не видно соединительной палочки. И чего это учительница ко мне придирается? У Ленки, что сидит через парту, – две ошибки, а ей – четвёрку. Сосед тоже написал с ошибкой, ему – тоже четвёрку. А мне всего за одну палочку – двойку. Трудно, говорит, мой почерк понять. Нечестно.

Вон врачиха, когда её вызывали к младшей сестрёнке, выписала рецепт, так ни одна аптека не смогла прочесть, что она там написала, и ничего. А я не поставил соединительную палочку, так сразу двойка. Или вон Вовка два примера решил неправильно, а ему тройку поставили. Я по математике получил четвёрку: там учительница с трудом поняла, что я написал цифру пять, а не три. Но поняла же.

А по русскому, подумаешь что нет палочки соединительной. Может, она была, да стёрлась, пока тетрадка закрывалась и открывалась. Нет, нечестно, как-то получается. Я, конечно, понимаю, что почерк у меня очень мелкий. И если уж честно сказать, немножко корявый, но всё равно я написал эту злосчастную частицу слитно, а не отдельно. И куда только делась эта соединительная палочка? Нечестно это как-то.

Ну, конечно, если посмотреть внимательно, то в тетради не одно подчёркивание красной ручкой. Есть и ещё две ошибки, но соединительная палочка всё-таки была. А может, и не было её вовсе. Я уже и сам стал сомневаться, но всё равно нечестно это как-то…

Ну вот, опять началась осень. Опять школа. Вчера был пятый класс, а теперь уже шестой. Три летних месяца пролетели как один день. Ездил с папой в Крым, купался в Чёрном море, был на разных экскурсиях. Потом гостил у бабушки в Подмосковье. Лето пролетело слишком быстро. Впереди целый год: занятия в школе, уроки дома – одни и те же проблемы, которые надо решать изо дня в день. Все мои одноклассники с радостью встретились, бегают каждый день во дворе, играют в футбол после школы. А у меня голова раскалывается и температура повышается. Почему – не знаю, но обидно как-то.

Первой забеспокоилась моя бабушка. Позвонила папе и сказала, что надо проверить меня «на голову». Вот папа и повёз меня по разным врачам. Пошли к первому – называется он как-то интересно, я не запомнил. Но понял, что он по нервным болезням. Посадил меня и как молотком по коленке ударит. Нога моя подскочила, а он говорит: «Ну, молодой человек, всё в порядке».

Потом к другому врачу пошли. Тут меня положили на стол и завезли в какую-то камеру, здесь я запомнил – МРТ называется. Что-то жужжало, а когда выкатили меня, сказали, что всё в порядке. Папа смотрит то на меня, то на врача и спрашивает: «Что же такое с моим чадом?» И этот врач только плечами пожал. Выставили меня в коридор, а сами разговаривать о чём-то начали.

Сижу я в коридоре на скамейке, а рядом со мной – такой же пацан. «Что, – спрашивает у меня, – голова болит?». «Ага, – говорю, – болит». – «И температура есть?» – спрашивает. «И температура есть», – отвечаю я. «Тоже в школу не хочешь ходить?» – продолжает пацан свои вопросы. «Как ты догадался?» – удивился я. «О, я, когда не хочу в школу идти, всегда говорю, что голова болит и температура высокая», – объясняет он. «И что, тебе верят?» – спрашиваю я. «Как же не поверят, если есть температура. Я градусник в теплое место положу, погрею его до 37,5 градусов или до 37,8 сделаю и показываю родителям. Главное – больше греть нельзя, а то не поверят, – и порядок». – «Где же ты греешь?» – сгораю я от любопытства. «Да где придется. Или к горящей плите подойду поближе, или к батарее, если она горячая… Да мало ли способов, когда лень в школу идти, тут, брат, соображать быстро надо, а то поймают – хлопот не оберёшься». – «Хорошо этому парню, – подумал я, – с ним всё ясно. А что делать, когда эта голова действительно раскалывается и температура действительно поднимается аж до тридцати восьми?»