Минуя неотапливаемую террасу, через обитую дермантином дверь, мы с Северином вошли в дом.

Он помог мне снять дубленку. Мое платье произвело впечатление не только на него, но и на присутствующих. Все были одеты по-походному: в джинсах, свитерах и водолазках, одна я была в вечернем платье из тафты, купленном мамой в колониальном индийском магазине, типа нашей «Березки». Не забыла я и, захваченные с собой, туфли надеть.

Надо было видеть лицо Северина:

– Полин, ты, как на бал собралась…

Я, немного смутившись, призналась:

– Тетя так велела. Мы, ведь, с ее Виктором Алексеевичем в ресторан «Берлин», бывший «Савой» собирались.

Северин, заглянул мне в глаза:

– И ты, ради моих шашлыков, принесла в жертву поход в «Савой»?

Я пожала плечами.

Северин был тронут этим признанием:

– Пойдем танцевать. Медленный танец и твое платье удивительно гармоничны с этой музыкой. Жаль, что я не во фраке и не Принц, который достоин такой Принцессы, как ты!

Я с трудом сдержалась, чтобы не сказать ему, что он и есть тот, – самый лучший Принц из моих сказочных снов.

В большой гостиной стены были увешаны картинами и фотографиями, по всей видимости, принадлежавшие знаменитому деду-полярнику. Все убранство дома хранило дух того времени: на полках стояли макеты кораблей, самолетов, повсюду много старых книг, посвященных Арктике.

В комнате было жарко от камина, Северин стянул с себя теплый свитер и водолазку под ним, оставшись в джинсах и футболке с короткими рукавами.

Из дневника Полин:

«Это случилось впервые в моей жизни: я танцевала со взрослым парнем под какой-то тягучий, медленный блюз. Мы были совсем близко, но не соприкасались друг с другом, если не считать его рук у меня на талии. Расстояние между нами всего в несколько сантиметров, чувствовалось тепло, исходившее от него. Я осмелела настолько, что даже немного рассмотрела его вблизи. Хорошо, что его глаза в это время смотрели куда-то поверх меня. Рядом с нами танцевали другие пары, краем глаза я видела, как некоторые, обнявшись, целовались. В воздухе носились незнакомые мне чувства. Почему-то захотелось уткнуться в плечо Северина. Ноги ослабли, наверное, выпитое шампанское, все еще бродило и играло своими пузырьками в моей полудетской крови.

Вдруг распахнулась дверь и в гостиной появилась красивая незнакомая девушка. Вероятно, она опоздала на шашлыки и приехала самой последней. Все танцующие пары остановились и уставились на нее. Северин на минуту замер, затем снял свои руки с моей талии и сказал:

– Извини.

Он оставил меня посреди гостиной и направился к опоздавшей гостье, сквозь музыку до меня донеслось:

– Ника, ты все же приехала!

Девушка молчала, внимательно всматриваясь в меня. Наверное, я, в своем бальном платье и впрямь была здесь не к месту.

Пары продолжили танцевать, а Северин с девушкой уединились в соседней комнате. Совершенно не зная, что мне делать дальше, я начала рассматривать картины на стенах. Какое-то смутное чувство подсказывало, что он не вернется ко мне, чтобы продолжить танец. Как в подтверждение моей догадке, ко мне подошел один из парней и сказал:

– Думаю, тебе пора домой. Дальше будет совсем неинтересно. Да и темно уже. Тебя проводить?

– Нет, не надо. Я напротив живу. Не надо.

Накинув дубленку, я почти бегом ушла с дачи Северина, где перед домом стоял остывший мангал, пахло углями и дымом после недавнего шашлычного пиршества, а на снегу лежал расстеленный ковер, припорошенный пролетевшей над поселком метелью.

Отперев дверь ограды, обрадовалась: окна дома были темны, значит Линка с Гриппой еще не вернулись. Электронные часы в прихожей высвечивали 18:07, а на улице ночь непросветная, как и бывает в начале января.