Что касается каталонца Раймунда Луллия (1232–1316), его разнообразные познания отразились в сочинениях – в общей сложности их насчитывается около 260, причем в это число входят два романа, книга об искусстве любви и «Древо Знания» (Arbor Scientiae), – в том, что он выучил арабский язык, прежде чем отправиться миссионером в Северную Африку, и, что самое главное, в его книге «Великое искусство» (Ars Magna, 1305–1308), которую Умберто Эко назвал системой «совершенного языка», предназначенного для «обращения неверных»[77]. В «Великом искусстве» Луллий использует логику, риторику и математику, чтобы научить читателя находить, запоминать и представлять аргументы, комбинируя различные понятия с помощью кругов (техника, известная как ars combinatoria, явно позаимствованная у арабских астрологов, использовавших устройство под названием «заирджа»). Три столетия спустя идеи Луллия привлекут внимание величайшего полимата XVII столетия Готфрида Вильгельма Лейбница. Стоит ли говорить, что в эпоху компьютерных технологий интерес к рассуждениям Луллия о комбинаторике неуклонно растет[78].

В Европе XV – XVI столетий количество информации, циркулировавшей в обществе, быстро нарастало. В русле движения, которое мы теперь называем Возрождением или Ренессансом, ученые трудились над восстановлением античных греческих и римских знаний, утраченных в период Средневековья. Исследователи и завоеватели неизведанных до тех пор частей Европы, Азии и обеих Америк тоже привозили с собой новые знания о мире, в то время как изобретение книгопечатания позволяло и старой, и новой информации распространяться быстрее и дальше. Тем не менее в этот период у некоторых ученых сохранялась возможность определять, что именно должно преподаваться и изучаться в университетах, курс которых включал теперь не только упомянутые выше средневековые тривиум и квадривиум, но и studia humanitatis, пять гуманитарных наук – грамматику, риторику, поэзию, историю и этику, – способствовавших, как предполагалось, приближению студентов к идеалам гуманизма.

Однако при мысли об эпохе Ренессанса мы обычно вспоминаем не только ученых, но и художников, и прежде всего так называемого универсального человека эпохи Возрождения, столь часто фигурирующего в названиях исследовательских работ[79]. Как мы уже видели, о полиматах XX столетия, в том числе Бенедетто Кроче, Герберте Саймоне и Джозефе Нидеме, говорили как о последних представителях этого «вида». Отождествление широко образованных людей с эпохой Возрождения – во многом заслуга великого швейцарского историка культуры Якоба Буркхардта.

В своей знаменитой работе «Культура Италии в эпоху Возрождения» (Die Kultur der Renaissance in Italien), впервые опубликованной в 1860 году, но регулярно переиздаваемой по сей день, Буркхардт представил нескольких выдающихся деятелей эпохи – Франческо Петрарку, Леона Баттисту Альберти, Джованни Пико делла Мирандолу и Леонардо да Винчи – как примеры «всесторонних» или по крайней мере «многосторонних» личностей (