– Ну, давай! – и на короткое время устанавливалась тишина.

Привычного на застольях звона посуды не было. Для охоты большинство охотников использовало складные пластмассовые стаканчики. Слышен был только выдох воздуха после того, как содержимое стаканчиков было проглочено. Но через несколько секунд опять возобновились разговоры, где слова сливались в монотонный шум.

В этот момент из камышей вышел горе-охотник, пожелавший начать сезон вечером. Вид его был жалким. От пояса до сапог его одежда была мокрой и грязной. В сапогах хлюпала вода. Рукава куртки почти до локтя тоже были грязными и мокрыми. Оказалось, что «охотничек» пошел по тропинке без лодки. Шагая по шатким доскам, он подскользнулся и оказался по грудь в грязной болотной воде. Мало того, в воде оказались и его руки, которыми он пытался опереться о камыши. Идти в болотных сапогах, наполненных водой, занятие не такое уж и легкое, но вполне возможное. Выйдя на мелководье, парень подогнул болотники и тут только обнаружил, что в руках у него не было ружья. Его он выронил при падении. Он вернулся назад, на сколько это было возможно, чтобы не набрать вновь воды в сапоги, но ружья не обнаружил нигде.

– Ребята, помогите ради бога, найти ружье. Умоляю!

Пикалов посмотрел на Саитова.

– Может, пойдем, поищем?

– Сиди! Без нас обойдутся!

Обошлись. Здоровенный парень двухметрового роста одел полукомбинезон, взял лодку и пошел в камыши. Вернулся он минут через пять, чертыхаясь и матерясь, неся в одной руке ружье, а другой – таща лодку за веревку. Оказалось, что по доскам он вполне благополучно дошел до места падения, которое определил по помятому тростнику. Ружье при падении зацепилось ремнем за тростник, который не дал ему полностью исчезнуть в воде. Но когда парень потянулся за ружьем, у него, как и у горе-охотника, подскользнулась нога. Рукой он успел схватиться за лодку, и упал частично в лодку, частично в болото, зацепив немного воды полукомбинезоном. Он снял полукомбинезон. Вода скользнула по правой части тела и ушла в сапог. Носок был мокрым, но воды в обуви практически не было.

Оба пострадавших стали приводить себя в порядок. Первому кто-то дал трикотажный костюм. У второго была запасная одежда. Мокрую одежду развесили на веревках, которые держали брезент.

Решив, что уже достаточно насмотрелся на этот импровизированный театр, Пикалов пошел в кузов машины устраиваться на ночлег. Место он выбрал поближе к кабине, чтобы не мешать тем, кто придет на отдых позже его. Разбудила его приехавшая машина. Как потом выяснилось: один из охотников приехал на мероприятие на личном автомобиле. Была полночь, когда кому-то захотелось спеть. Но, какая песня без музыки. Поскольку приехавший на личном автомобиле охотник был не пьющим, то его попросили съездить в городок за гитарой. После непродолжительных уговоров, тот согласился свозить в городок парня, у которого гитара имелась. Подъезжая к бивуаку, водитель посигналил, а затем, прежде чем выключить двигатель, еще и газанул. Затем хлопнули дверцы, и на несколько секунд установилась тишина.

Послышался звук гитары. Сидевшие у стола начали петь песни под гитару то хором, то поодиночке. Пикалову запомнился куплет, который пропел какой-то молодой парень: «Шел я лесом по траве, дали там по роже мне. Стал я прыгать и скакать, дали в морду мне опять». Вторая песня, которая запомнилась, исполнялась двумя изрядно подвыпившими парнями, которые не пели, а орали изо всех сил: «А пули летят, пули. Шальные и не очень. А солдаты сидят в окопах, потому, что летят пули». Судя по тому, что они кричали эту песню через каждые пять-шесть минут, пули летали над ними часто, и было их много. Постепенно уши привыкли к этому пению, и организм перестал реагировать на шум.