Мои первоочередные цели – это пращники. Камень, выпущенный из этого незамысловатого оружия способен превратить череп в помятую консервную банку. Нас спасает то, что это, похоже, кто-то вроде крестьян. С владением оружием и тактикой они к счастью почти незнакомы. «Ополчение» – всплывает голове термин второй мировой. Если бы они умели нормально пользоваться своим незамысловатым оружием или имели толкового командира… тогда бы мы точно не дожили до этого ущелья.

Артем заполз выше всех. Он разместился на небольшой площадке, на противоположной стене ущелья, почти у самого ее верха.

– Артем, – спрашиваю, с недовольством рассматривая его размещение, – тебя сверху не достанут? Мы не знаем, насколько крута эта скала с обратной стороны. Если туземцам удаться выкарабкаться на ее верх, то они просто-напросто забросают тебя камнями.

– Не-а. Не достанут, – беззаботно отвечает он. – Края неприступны. Если полезут, то как раз Шурику под ствол скатятся. А уж он их после мягкой посадки приласкает.

– Встречу с соответствующими почестями! – скупо усмехается в микрофон Шурик. – Главное чтобы патронов хватило, а то я здорово поиздержался.

Достали! Все-таки Артема достали! Эх, надо было мне его уговорить сменить позицию! Да что уж теперь горевать… Раньше нужно было думать.

Скорбь и чувство вины тяжелыми гирями опускаются мне на плечи, вдавливая в безразличную к происходящему скалу. Ей нет никакого дела до того, что творится на ее грубой серой коже. Пусть даже здесь миллиарды отойдут в мир иной, каменная масса даже не пошелохнется и не проявит ни грамма скорби или сочувствия.

Я никогда не думал, что кто-то из нас может погибнуть… Нет, вру! Думал, конечно, но как-то несерьезно. За последнее время все мы уже не раз смотрели в лицо смерти, и только чудо или находчивость помогали выбраться из кажущегося безвыходным положения. Чего стоили одни только кальмары-гипнотизеры, а летающая пена, которая чуть не переварила нас живьем на верхушке хребта у долины… Всегда существовала вероятность, что кто-то из нас может погибнуть. Хм-м, вероятность… Вероятность и предположения о возможной гибели это одно, а вот когда у тебя на глазах гибнет друг… Я скрипнул зубами и опустил голову на приклад карабина, пытаясь бороться с предательски рвущейся из глаз влагой.

Теперь нас двое.

Аборигены опять дали пятиминутную передышку. Воспользовавшись возможностью, провожу ревизию боеприпасов.

Огорченно присвистываю.

Все еще хуже, чем я думал. Полтора магазина для карабина и полупустая обойма пистолета. Его я использовал при отражении предыдущей волны, когда это стадо безумцев подобралось почти вплотную. Теперь под моим карнизом холмик тел – кровавое напоминание о последней атаке. Некоторые трупы лежат всего в нескольких метрах от меня.

Небольшая пауза перед очередной атакой дает возможность подумать, заглянуть в себя. Мне никогда и в голову не приходило, что мы в состоянии стать мясниками. Бесстрастными мясниками на человеческой бойне. Ни грамма сожаления, ни при звуке выстрела, ни при взгляде на лежащий на камнях труп. Первоначальная эйфория повелителя жизни и смерти прошла, уступив место холодному равнодушию. Я смотрю на врагов как на игрушечных солдатиков, в которых в детстве стрелял из пистолета стрелой с присоской на конце. Солдатики точно так же падали на пушистый ковер, когда мне удавалось в них попасть… Все как бы понарошку. Вот только в детских баталиях я всегда побеждал. Сейчас же шансов благополучного исхода становится все меньше и меньше.

Еще пара таких передряг и я точно стану закоренелым пессимистом.