Но вроде и привыкла к нему уже. Главное, зажмуриться покрепче и кого-нибудь симпатичного представлять. А ещё кино для взрослых немного помогает. Но была б Полинина воля, она бы Николая Петровича и за километр к себе не подпустила.

Вот и сегодня согласилась. Зачем? Он храпит довольный, а у Полины всё тело саднит, будто наждачной бумагой тёрли, а в душе такое… Сказать неловко. И надо же – нравится ему над ней измываться и всё время хочется ещё, как назло. Ничего эгоист не замечает. Или замечать не хочет? А Полину тошнит. Тошнит уже от всего этого! Месяц назад эрозию лечила, отдохнула от супруга немного, как же хорошо тогда было. Никогда не думала, что подобная оказия с ней, темпераментной и страстной, случится, что от интима настолько отвернёт и даже мысль об этом противна станет. С первым мужем каждую ночь хотелось. Может, климакс уже? Рановато что-то.

Поля вздохнула и присела на кровати, вглядываясь в темноту злыми глазами. Завтра рано утром на работу, а тут… Пореветь, может? Толку-то. Только хуже станет. Лицо от слёз опухнет, покраснеет, пятнами пойдёт, не восемнадцать уже ночами в подушку реветь. Она опустила ноги на пол, отыскала тапочки. Тихо в комнате, тени по потолку и по стенам бегают, видно буря за окном разыгралась, но завываний ветра не слышно. Коля у неё хозяйственный на редкость, окна добротные поставил, деревянные, дорогие. Тройной стеклопакет. И занавески собственноручно повесил. У Поли вечно то руки болят, то голова кружится, всё не слава богу. Может, и зря она на мужа взъелась? Главное в семейной жизни не оргазм, а поддержка и забота. Но как же хочется любви!

В тяжких думах женщина поднялась с постели, машинально накинула короткий, кокетливый халатик и сама не поняла, как оказалась на кухне перед холодильником. Холодильников у Чухниных два. Один высокий, под самый потолок, с огромной морозильной камерой. Другой поменьше, обычный. Муж заядлый рыбак и охотник. Мясо и рыба в доме никогда не переводятся. А в этот раз ещё и овощей в зиму наморозили.

Поля открыла дверцу холодильника и уставилась на заставленные кастрюльками и баночками полки. Суп она вчера варила с грибами, но суп – еда на раз, надо с пылу с жару хлебать. Это муж непривередливый – ест всё, что дадут, а Поля любит вкусненькое. Николай вечером мясо запекал в пакете со специями. Мясо и холодное хорошо. Поля невольно сглотнула слюну и вытащила ароматное и румяное мяса, предвкушая вкусную полуночную трапезу, отрезала себе кусок белого домашнего хлеба. В голодном желудке заурчало. Не смотря на зверский аппетит и прожитые годы Полина оставалась всё такой же стройной и подтянутой, как в восемнадцать, безумно привлекательной и хорошенькой, подружкам на зависть. Обмен веществ. Ведьма.

– Ты чего не спишь? Чего в темноте сидишь? – в абсолютной тишине громко щёлкнул выключатель, и застигнутая врасплох женщина инстинктивно зажмурилась, поперхнувшись. Холодная и безжалостная ненависть накрыла её с головой. Нигде от него покоя нет! На кухне в темноте и то не даст посидеть. Всюду лезет, контролирует!

– А что, нельзя? – Полинины зеленовато-жёлтые, округлившиеся, как у взбесившейся кошки, глаза метнули в сторону опостылевшего супруга агрессивные пылкие молнии. Спокойный, уверенный голос с металлическими нотками прозвучал угрожающе, но глупый Коля намёков не понимал.

– Хлеб опять на столе резала. Нужно на доске. Столешницу испортишь. Крошки кругом. Убери потом, не забудь.

– Слушай, Коля, а тебе делать что ли нечего? Что ты шляешься тут? Какого хрена тебе тут нужно, а? Спишь и спи.

– После тебя всегда на кухне тарарам. Не могу привыкнуть, – да за кого он её принимает? Девочка она ему, что ли? Учит её вечно. Слово-то какое детское «тарарам», смешное. Крошки, говорит, после неё? Крошки, мать его? Полина воинственно отбросила огненно-рыжие локоны за спину. Ну, всё. Сил терпеть нет, дождался ты, Коля!