Так же мне не нравилось и то, что некоторые прохожие смотрели на меня, будто я делаю что-то плохое. Проходящие мимо бабушки ворчали: «Яичники себе отморозишь, детей потом иметь не сможешь», или «Была печаль на морозе стоять, шла бы лучше домой, матери по хозяйству помогала». «Небось, себе на цацки деньги зарабатывает». Некоторые из мужчин смотрели на меня сальными глазенками, после того негодяя из стеклопункта я уже знала что у них на уме, были и такие которые говорили «Пойдем я тебя отогрею», или «Не хочешь со мной? Я больше заплачу». На их грубость ничего им не отвечала, лишь уводила глаза в сторону.

Но я уже не собирала объедки в школьной столовой, а готовила, как умела себе полноценные обеды дома, с каждым разом они получались все лучше и вкуснее. Была и гречка с курицей, и картофельные супы, и котлеты, и яичница, и молочные каши на завтрак, а самое главное – я покупала конфеты, правда самые дешевые – всякие карамельки: лимонные, клубничные, мятные. Обзавелась я и настоящей зубной пастой, смесь соды и соли разъедала десна, и они кровоточили, да и на вкус она была отвратной. Требовались и тетрадки и ручки для школы. Нужно было платить в школе за охрану, за уборщицу, сдавать деньги в фонд школы и прочее. Приходилось покупать себе и вещи: трусы, носки и колготы – это все на что мне хватало денег. С более значительными вещами гардероба дела обстояли хуже. У меня не было зимней куртке, как вы помните мне пришлось ее оставить у того негодяя. Проблема была и в том, что я росла, тянулась в рост, брюки стали коротки, водолазки и блузки, купленные еще мамой в секонд-хенде, потеряли всякий свой вид и были похожи на ветошь, так еще становились малы, короткие рукава уже было не спрятать. Мне во чтобы бы то не стало, нужна была «новая» одежда. Требовалась и обувь. Выход мне подсказала, видя мое бедственное положение, наша соседка. В управление социального обеспечения нашего района, располагался кабинет, в котором принимали от населения помощь в натуральной форме, в том числе и одежду. Я была уверена, что нужна чуть ли не тысяча справок, чтобы иметь возможность взять что-нибудь из этой заветной комнаты. Придя туда, я увидела грузную женщину в очках, сидевшую за столом с газетой в руках. По периметру всей комнаты были расставлены столы с коробками, в которых находились вещи. Каждая коробка была подписана, «груднички», «детская одежда 1 – 3 года», «подростковая одежда 7 – 14 лет» и так далее, или просто «шапки», «носки». Под столами рядами стояла обувь. Был и стеллаж с продовольствием: в основном консервы и крупы. Поздоровавшись, я спросила, нет ли случайно зимней куртки моего размера. Подняв, устало глаза, он указала карандашом на коробки и попросила быть аккуратнее, не раскидывать вещи, затем повернулась и показала на ширму, за которой можно было примерить обновки. Я принялась искать что-то подходящее для себя, куртки к великому моему сожалению не оказалось. Зато я нашла довольно не плохой джемпер, две штуки белых, но местами пожелтевших блуз и брюки. Неплохой улов, и как раз на меня, подумала я. Спросив разрешения взять вещи, я покинула заветный кабинет. Грузная женщина напоследок сказала мне: «Приходи во вторник, вдруг появиться куртка». Куртку я нашла только спустя месяц, но все-таки нашла, я до сих пор благодарна неизвестному мне человеку, который отнес ее туда. Служила мне куртка верой и правдой несколько лет.

Прошла зима, наступила весна, потом было долгожданное лето, а затем снова осень. Вот уже как год меня бросила мама, не было никаких известий от нее. Моя жизнь была переменчивой словно шанжановая