“Успокойся!”, – она постаралась взять себя в руки. Закрыла глаза, вдох-выыыыдох, вдох-выыыдох. В зале было тихо. Открылась дверь, пропуская громогласную начальницу:

– Прохлаждаемся? – она явно была не в настроении.

– Нет-нет, я уже иду, – Саша поправила бейдж и выскочила в коридор. Пошла быстрее, даже побежала.

– Девушка, куда-то торопитесь? – Андрей Михалыч подпирал стену за углом.

“Только не ты!”, – Саша закатила глаза.

Начальник мясного цеха славился своим гадким языком, на который жаловались все сотрудницы, и молодые, и в возрасте. Обвисшие щеки с сеткой лопнувших капилляров, глазки, прятавшиеся в складках и постоянно бегающие. От него пахло потом и какой-то кислятиной. Приставания ограничивались гадкими намеками на сексуальный контакт или комплиментами, граничившими с оскорблениями, но всегда производились исключительно наедине и не доходили до физического контакта, поэтому пока ему удавалось отделываться лишь выговорами.

– Здрасте, – Саша постаралась проскользнуть мимо него.

– Далеко собралась, поросеночек? – она прямо чувствовала, как его оценивающий взгляд оставляет грязные жирные следы на ее теле.

– Сейчас смена начинается.

– Ну пара минуток-то на поболтать найдется?

– Я опаздываю.

– Ну я ж недолго. Зашел-вышел, – мужик гнусно осклабился, открывая прокуренные зубы.

– Мне надо идти, – Саша пригнулась, чтобы протиснуться под рукой, закрывающей проход и шмыгнула к лифту. Несколько раз нажала на кнопку вызова, умоляя, чтобы лифт был не на самом верху.

– Да не торопись ты так, – послышался голос позади.

“Ну давай же!”, – словно в ответ на ее мольбы лифт распахнулся, она заскочила в железную коробку, судорожно нажала цифру нужного этажа, двери с грохотом закрылись. “Вырвалась!” – Саша выдохнула и облокотилась на холодную стену, успокаивая дыхание. Лифт скрипел и трясся, преодолевая этаж за этажом. Освещение моргало, пахло электричеством. Наконец, кабина остановилась, подпрыгнула слегка, двери разъехались. Впереди была рабочая смена.

“Дзинь, дзинь, дзинь…”, – лента медленно тянулась, подтягивая новые и новые продукты. Поднять, просканировать – дзинь-дзинь – положить в товароприемник. Молоко, хлеб, сушки, сыр, бананы.

– Пакет пробить?

– Ну, а куда я это сложу по-твоему, – дама в красном берете неприязненно поджала губы.

– Дзинь!

– И сигареты дай.

– Какие?

– Мальборо красные.

– Одну пачку?

– Две дай!

Саша привыкла, что к вечеру покупатели, накопившие за день раздражение и усталость, редко бывают вежливыми. Одной рукой она подняла защитное стекло. второй достала две пачки. Положила на кассу, дзинь. Людской поток тянулся вместе с лентой. Мужчины и женщины, молодые и старые, закупали продукты, товары для дома, корм для кошек и собак, какие-то мелочи, продолжая круг потребления. После работы большинство лиц были уставшими и печальными, лишь изредка попадались улыбающиеся люди, как исключение подтверждающее правило. Хотелось в туалет, до конца смены было еще полчаса.

– Дзинь!

– А можно побыстрее?

– Дзинь!

– Вы мне пробили два сырка, а у меня один.

– Дзинь!

– Заснула что ль?

– Дзинь!

– Не задерживайте очередь!

Дзинь, дзинь, дзинь, – это тянулось бесконечно. Людской поток не иссякал, закипая пеной недовольства, спешки и суеты. Рутина вытягивала все силы, к вечеру Саша была напрочь вымотана. Руки повторяли одни и те же движения, она сосредоточенно смотрела на цифры, боясь ошибиться. Взять – дзинь – положить. Взять – дзинь – положить. Пробить чек, дежурная улыбка:

– Приходите к нам еще!

– Ты не заболела? – голос сменщицы вырвал из транса.

– Эм…

– Закончилась смена, иди уже, – тетя Зина, большая, округлая, смешливая, улыбаясь, похлопала ее по плечу, – бледна, что та костлявая.