– Да, вы правы, неправильно посчитал, надо пару канапе на рюмку, поэтому неси шестнадцать.

Я заметил, что явно произвёл впечатление своим диким заказом на соседнюю фифочку. Она наблюдала за мной с интересом, делилась впечатлениями с подругой, то есть отворачивалась и припадала к её уху. Та ей поддакивала, и они вместе посмеивались с этакой иронией.

Моим соседям слева уже начали подавать: у немцев на четверых на столе стояла бутылочка шампанского. Соседкам справа принесли два коктейля и пару канапе с воткнутыми в них пластмассовыми шпажками. Слышу: «Ой какая прелесть, к сожалению их нигде не купишь, а я хочу такие домой, я заберу с собой хотя бы вот эти две». Официант принес и мой заказ.

Я решил произвести впечатление на соседок и попросил у официанта ещё десять канапе, и когда он их принес повытаскивал из всех шпажки, облизнул и прополоскал их в водке, и протянул соседке справа как самый дорогой букет, добавив, что я хирург и стерильность этих палочек после обработки 40% раствором спирта гарантирую. Ленинградка, а это точно, сомневалась, стоит ли брать такой подарок. Но, по видимому, она очень хотела отвезти их домой.

– Ну что ж, довольно необычный букет, не хуже чем букет настоящих цветов, – сказала она, и забрала шпажки.

Контакт был установлен.

Немцы слева охреневшими глазами смотрели на мою бутылку водки, которая довольно быстро уменьшалась и на количество жюльенов, которыми я бодренько закусывал. Глядя на их скудный стол я от души предложил: присоединяйтесь. Я не знал немецкий, а они русский, но вторая бутылка убрала языковый барьер полностью.

Но немцы интересовали меня значительно меньше, чем эта красивая девочка. Обалденная чувственность таилась в её глазах и девичья сдержанность.

–Мне кажется, что вы из Ленинграда, – после шпажек она должна ко мне быть милостивее.

– А как вы угадали? – она смутилась.

– Мало того что я сразу почувствовал в вас землячку, но еще и глубоко уверен , что мы вместе жевали пирожки в «Колобке» на углу Чернышевского и Чайковского. Неужели вы там не обращали внимание на морских офицеров, – так невзначай, я кинул ей, что я тоже оттуда.

– Опять угадали. Это моя любимая пирожковая. Но с морскими офицерами я там никогда не знакомилась, – фыркнула ленинградка.

– А зря! Мы могли бы быть здесь уже вместе, но я чувствую, что всё поправимо. Предлагаю завтра позавтракать на пляже, – чувствую, что речь моя поплыла, язык переставал слушаться.

– О, я сомневаюсь, что после такого количества выпитого вы утром что-либо вспомните, – как-то до обидного брезгливо сказала она.

После обильной еды и выпивки, и под цыганскую скрипку глаза мои в темноте непроизвольно закрылись, а когда я их открыл, соседок справа не было, а немцы с удовольствием поглощали остатки жульена, утверждая что всё das ist gut.

«ЗА ЭТИМ СТОЛОМ НЕВЕСТ НЕТ, МЫ ОБЕ ЗАМУЖЕМ»

Ленинградка была права, на пляж я так и не выбрался, в комендатуру тоже не пошёл, понимая что никто мне разрешения на проживание в интуристе не даст. Но к ужину я окреп, и направился в ресторан.

В ресторане, как обычно все столы заняты, но я увидел своих вчерашних соседок. Столик на четверых, а их двое. В наши советские времена подсаживаться на свободные места было принято, чем я и воспользовался, и с их разрешения экспроприировал один свободный стул.

–Привет! Вчера мы так и не познакомились, – уверенно уселся я за стол, – Разрешите представится Илья Лоевский, флотский доктор, отслужил на Камчатке шесть лет и теперь я слушатель факультета руководящих кадров медицинской службы СССР по хирургии. Ой да, и его я тоже только что закончил.