– Какие замечания, вопросы, товарищи?

– Всем довольны, товарищ генерал, идём на поправку.

Мы были готовы покинуть отделение и проводить генерала в кабинет начальника госпиталя. В этот момент подбегает дежурная медсестра и громким шёпотом объявляет, что больная Павловская умерла. « Как умерла?» – одновременно спросил я с генералом.

Я побежал в реанимацию. Влетаю. Фердинанд уже проводит реанимационные мероприятия. Пульса нет, давления нет. Фердинанд заинтубировал больную, аппарат дышит за неё, сердце не запускается. Вскрываю грудную клетку, начинаю прямой массаж сердца. Сердце заработало. В двери увидел обалдевшего генерала. Больная даже немного порозовела. И вдруг опять остановка сердца. И так несколько раз. В конце концов реанимацию прекратили. Констатировали смерть. Вышли в коридор.

– Как вы думаете, какая причина смерти?

– Или инфаркт или тромбоэмболия лёгочной артерии.

– Да решительно вы действовали.

– Да, эффектно, но жаль не эффективно. Не всё в

наших руках.

– Дождемся вскрытия, а потом и выводы сделаем.

Старцев был в обмороке от такого фокуса при проверке. Я тоже был в шоке, и не знал каковы будут последствия.

Вечером Инга сразу увидела, что я не в себе. Я рассказал ей что случилось, и в первый раз в жизни со мной был человек, с кем я мог разделить свою проблему. В этот вечер мы долго сидели с ней, она обнимала меня, как ребёночка. И я постепенно приходил в себя.

«ЗДРАВСТВУЙТЕ, ИНГА»

Мы переехали в другую квартиру. Произошло это быстро, но я успела намучиться в прежней. Наш сосед Валера на ужин варил или жарил рыбу, и запах от этого витал по всей квартире и сводил меня с ума. Он проникал в нашу комнату, в ванную и туалет, а особенно им пропитывались полотенца. Возьмёшь полотенце в руки, приложишь к лицу, и тебя окутывает дух тухлых рыбьих потрохов, ворс махры превращал рыбий запах в невыносимую вонь, от которой меня сразу выворачивало. Наш переезд избавил меня от этого кошмара.

Квартира оказалась в доме точно напротив госпиталя. Из окна кухни видны окна операционной. Квартира трёхкомнатная, просторная, с высокими потолками. В каждой комнате по два больших окна. Прихожая квадратная, из неё по разные стороны выходили две комнаты, потом ещё коридор, из которого поворачиваем налево в кухню, и направо в третью комнату, а прямо ванная комната и туалет. Квартира добротная, сталинского типа. Северодвинск строился в тридцатые годы заключёнными, 1937 года считается годом рождения города.

Первое, что Илья мне сказал, когда мы зашли в квартиру: «Инга, это твой дом. Ты пришла к себе, ты здесь хозяйка.». И мне это было важно. Это был мой первый дом в моей жизни. Я всегда жила или у родителей, или у мужа, или у бабушки. А сейчас я оказалась у себя, в своей квартире.

В моём доме пока было пусто. Не было мебели, и не было моей одежды. Я как приехала с двумя свитерами, брюками, пижамой, так этим и обходилась. Свой дом я уже любила. Он наполнится нами и будет достоин уважения.

Илья приволок топчан, поставили мы его посередине пустой комнаты, рядом положили ковёр и у нас образовалась спальня.

Как только мы на топчан постелили бельё, взятое напрокат из госпиталя, мы сразу стали топчан осваивать. Завалились на него, и пролежали целый день, благо это была суббота. Наш мир был уютным, добрым, полным мечты.

– Илья, ты никогда не рассказывал о своей семье. Матери, отце.

– А нечего рассказывать. Я сирота при живой матери. Мать развелась с отцом, когда мне было четыре года. Она нашла большого красивого лётчика и ушла со мной к нему.

– А отец?

– Отец жил в Риге, умер довольно молодым, я тогда был слушателем Академии. Меня вызвали к нему на похороны. Но я ничего внутри не чувствовал, как будто хоронил чужого человека.