. Спать я остался у себя в кабинете. Из-за срочной операции с солдатом, не было времени разместиться в комнате, которую мне выделили в доме недалеко от госпиталя.

Назавтра весь персонал госпиталя обсуждал рассказанные мной байки, потому что в женских коллективах секретов нет.

Вечером следующего после работы я поставил свой чемодан в комнату в двухкомнатной квартире, где во вторую заехал неделю назад тоже новый назначенец, заместитель Старцева. Звали его Валера Хомич. Он оказался выгодным соседом. Во первых он умел готовить, во вторых он был рыбак. И хотя в магазине продавались только утиные тушки деревянной кондиции очевидно из госрезерва тридцатилетней давности, он прекрасно тушил эту дичь с капустой. А после рыбалки на выходных он баловал меня ещё и ухой и жареной рыбой.

В КРАСНОМ ПЛАТЬЕ Я УШЛА ИЗ СТАРОЙ ЖИЗНИ

Голова моя забита предстоящим разговором с мужем, а вечером ещё надо собраться и пойти в Пушкинский театр на вечер, посвящённый Николаю Симонову.

Этот вечер, где будут чтить память великого трагика Александринки, я пропустить никак не могу. Бабушка мне рассказала, что будут показывать кадры из спектакля «Перед заходом солнца», который к счастью успели заснять на плёнку. Я очень хорошо помню этот спектакль. В третьем действии Симонов сидел в кресле, завёрнутый в клетчатый плед и слушал, что говорят ему его взрослые дети. А весь зал смотрел на его руки, и никаких слов не надо было, все чувства были высказаны через его руки. С тех пор прошло восемь лет, в последний раз Симонов вышел на сцену с этим спектаклем в 1972 году.

Как-то так сложилось, что и разговор с Игорем я наметила на сегодня. И вечер в театре сегодня. А почему я себе навертела такие планы? Наверное, специально. С разговором я тянуть не хочу, а после, в театре отвлекусь, забудусь. Будем сидеть с бабушкой в партере, я буду держать её за руку и всё неприятное улетучится.

Вошла в квартиру, и взглядом сразу наткнулась на Игоря. Сидит угрюмый, в нелепой растянутой майке и пижамных штанах. Волосы длинные, тонкие и жирные висят сосульками. Вот если бы он был женщиной, то точно бы встречал мужа в бигуди, и в засаленном халате. Конечно, если подумать, что может быть, и я виновата, что у него такой непривлекательный вид. А я и не хочу ничего менять, пусть одевается как умеет. Весь его вид не допускает мысли о сексе с ним

А ведь случилось. Через несколько дней после моего возвращения из Ялты я с Игорем переспала. Захотелось сравнить, а вдруг мне с Игорем станет также хорошо, как тогда в Ялте с Ильёй. Я ведь вернулась другая, чувственная, открытая. Но нет, не было той щедрости чувств, безумия, изнеможения от безмерного зноя. Какой зной? Ни жары, ни даже тепла. Я почувствовала, как обесчестила сама себя. И меня тогда в первый раз замутило, сразу после нашей близости.

Потом нежные взгляды Игоря встречали мою неизменную холодность, а на его ласковые слова я отвечала злыми колкостями. Моя бездушная придирчивость была некрасивой. Я металась, как зверёк, попавший в ловушку. И ещё каждое утро меня начала изматывать тошнота.

И вот сейчас я пришла домой и буду Игорю говорить, что не нужно продлевать наше общее плохое. Мы слишком уважаем, ценим друг друга, чтобы так небрежно относится к нашим отношениям.

Я села на стул напротив мужа и вместо того, чтобы произнести мешанину из осторожных фраз, я абсолютно бескомпромиссно выпалила: «Я беременна. И хочу, чтобы ты сразу узнал, что не от тебя».

Я видела, что он бы с удовольствием меня ударил, в глазах вспыхнул мимолётный гнев, потом погас. Он сидит напротив и вид у него жалкий, такого болезненного неудачника, которому не удаётся справится с жизненной ситуацией, когда жена стерва.