- Как ты себя чувствуешь? – она снова коснулась ладонью его лба.

- Получше, - Денис поймал ее руку, прижал слегка к своей щеке. Вышло немного смешно и неловко, но приятно.

- Ты извини, что так получилосьо, - Инна, чуть порозовев, смотрела в сторону. – Ну, вчера. Просто я подумала...

- Что утром я скажу «спасибо за компанию» и смоюсь?

Инна смутилась еще больше.

- А теперь?

- Ну куда же ты смоешься - такой больной?

- Ну, не такой уж я и больной! – Денис сделал вид, что обиделся. – Не веришь?

- Верю, верю. Лежи спокойно.

Глаза снова слипались, и голова кружилась.

- Ты посидишь со мной? – спросил он уже сквозь сон и услышал откуда-то далеко-далеко:

- Посижу...

А потом он проснулся, и Инна была рядом, и все между ними вышло легко и словно само собой, без рефлексий и мыслей о том, «как это выглядит». И даже лучше, чем он только мог предположить.

- А замуж за меня выйдешь? – Денис задал вопрос как бы между прочим, вскользь, но волнуясь так, что даже тошнить начало. Никому он до сих пор предложений не делал и в обозримом будущем не собирался. Еще вчера не собирался.

- Если ты это из вежливости, то зря, - усмехнулась Инна. – А вдруг я соглашусь, что тогда будешь делать?

- Радоваться. Кольца покупать. Ремонт поскорее в квартире заканчивать. У тебя здорово, но моя все-таки побольше. И холл на лоджию выходит – светлый. Можно в нем гостиную устроить. Когда у нас будет двое детей, каждому по комнате. А может, лучше сразу продать и домик купить?

- Остановись! – засмеялась Инна. – Я ведь еще не согласилась.

- Разве? – удивился он.

- Или согласилась? Не помню, - Инна лежала, положив голову ему на плечо, и накручивала на палец прядь волос...

4. 3

- Да, мне нравилось, как ты волосы на палец накручиваешь, - повторил Денис, подруливая к поребрику.

- А я никак не могла от этого избавиться, – засмеялась Инна. – Боялась, что лысая останусь. Оказывается, нужно было всего-навсего подстричься. Но если ты настаиваешь, больше не буду, пускай снова отрастают.

Она накинула на плечи шубу, взяла сумочку и вышла из машины. Аккуратно втиснув серебристый «Лексус» между двумя машинами, Денис присоединился к ней. Вообще-то он предпочел бы остаться вдвоем у Инны дома, соскучился за две недели, которые пришлось провести в Москве, но ей вдруг почему-то захотелось выйти в люди. И не куда-нибудь, а в ресторан, хотя обычно она предпочитала что-нибудь попроще: бары, где можно болтать и пить пиво с чипсами и орешками, или боулинг. Или наоборот – в театр, на балет или оперу. Оперу Денис еще признавал, а вот балет на дух не переносил. Скачут упитанные тетки и женоподобные мужики, размалеванные так, что видно с галерки, бегают взад-вперед без толку. Можно было бы, конечно, глаза закрыть и музыку слушать, но они так топочут своими пуантами, словно кони копытами.

Они вошли в холл, тут же из ниоткуда материализовался чопорный метрдотель, поинтересовался, заказан ли столик. Услышав утвердительный ответ, приглашающе указал на гардероб. Инна скинула шубку на руки Денису и направилась к зеркалу. Положив номерок в карман, Денис подошел к ней.

Да, они определенно смотрелись вместе. Он – высокий, широкоплечий. Светлые волосы чуть-чуть, самую малость длиннее, чем пристало бы его положению, карие глаза необычного разреза, чуть удлиненные, как на византийских иконах, высокие, четко очерченные скулы. Надо же, какое лицо интересное, говорили о нем, – и запоминающееся.

После окончания института Денис не раз пытался ставить на себе эксперименты: то усы отпускал, то бороду, волосы отращивал длинные, завязывая в хвостик, стригся почти наголо, пока не пришел к выводу, что лучше вот так, без всяких выкрутасов. Зрение у него было не очень, начало портиться в последнее время, но врач сказал, что очки пока не стоит носить постоянно. Он и не носил, привык к легкой размытости мира, словно так и должно быть. Разве что щурился иногда, но это его не портило.