Настоящим же шоком для «импортных» стало то, что в Миргороде и Полтаве люди одинаково свободно общаются и на русском, и на украинском языках, не раздувая из этого проблему вселенского масштаба. А когда канадские эмигранты заговорили о героях из ОУН-УПА, на них посмотрели как на предателей. Уж коренное население Полтавщины, из тех, кто выжил во время Великой Отечественной войны, помнило зверства «украинских лыцарей», как их сейчас стали называть «новые блюстители «европейских ценностей».

И одновременно с этим чувствовалась в «импортных украинцах» какая-то спесь, они относились к остальным своим соотечественникам с плохо скрываемым превосходством. Еще бы – ведь они родом из самой цивилизованной, культурной и демократической страны! И невдомек было представителям канадской диаспоры, что таким отношением они лишь демонстрируют холуйскую спесь, столь характерную для тех, кто, не умея созидать, только лишь ловит объедки с барского стола да жалуется на жизнь.

Когда речь заходила об Америке или демократии, глаза их наливались праведным огнем. Демократия любой ценой! И не понимали они, что именно в цене все дело… Да и не хотели понимать, потому что эту цену должен был платить кто угодно, но только не они. Так их научили в Вест-Пойнте и на авиабазе Норфолк.

Именно так существовало «самое демократическое государство планеты» – за счет разрушения целых государств и закабаления народов в долларовом ярме. Развал СССР, войны в нефтеносном Ираке и стратегически важном Афганистане, показательное уничтожение и расчленение Югославии, нестабильность на Кавказе и в центре Европы – все это было на руку только США. Америка крепла на костях и крови миллионов ни в чем не повинных людей, и лишь России, оплоту славян и Православной веры, хватило смелости бросить перчатку в лицо мировому гегемону. Не технологиями, а прежде всего силой духа, широтой души, смелостью и презрением перед трудностями.

Но «импортные украинцы» не понимали всего этого, слишком уж приземленными категориями их приучили мыслить западные рационалисты. Либеральная демократия научилась «промывать мозги» похлеще любого тоталитарного строя.

Рев, казалось, шел отовсюду, на рокочущей басовой ноте вибрировали сами небеса. Восемь соосных винтов четырех газотурбинных двигателей НК-12МВ размеренно молотили тугой, спрессованный скоростью воздух, неся неправдоподобно тонкий, как талия балерины, фюзеляж.

Олег невольно залюбовался грацией и изяществом огромной махины дальнего ракетоносца. Звену Су-27 под командованием капитана Щербины выпала честь эскортировать ракетоносец Ту-95МС. Все четыре истребителя шли синхронно парами по обе стороны длинных плоскостей воздушного корабля. Су-27, уравняв со стратегическим ракетоносцем скорости, висели в каких-нибудь трех метрах от законцовок крыльев четырехмоторного гиганта.

Филигранный пилотаж, где интервалы и дистанции измеряются считаными метрами, а скорости самолетов переваливают за восемьсот километров в час, требовал от летчиков сверхчеловеческого напряжения сил, внимания и высочайшего уровня летной подготовки. Естественно, летчики-истребители перед таким ответственным вылетом тренировались, отрабатывая сопровождение тяжелых транспортных самолетов Ил-76МД и Ан-124 «Руслан». Но эскортирование стратегического бомбардировщика – совсем другое дело!

Спина у Олега взмокла от напряжения, из-под шлема катились капли пота, а душа ликовала и пела! Щербина буквально слился в единое целое с истребителем, чувствовал обнаженными нервами биение пламени в соплах двигателей, скоростной напор упругого воздуха и считаные метры дистанции. Вот оно – счастье летчика!