– А ведь тут еще кто-то побывал, товарищ капитан! – взволнованно воскликнул он.

– Что значит «еще»? Когда? – не меньше удивился начальник отделения.

– Выходит, после того, как мы все опечатали, – доложил сержант.

– Откуда ты знаешь? – шагнул ему навстречу капитан.

Сержант повернул обратно. Они вошли на кухню и остановились возле потайной двери, прикрытой отошедшим фанерным листом.

– Не было этого. Никакой двери тут не было, товарищ капитан. Я сам сюда заходил. Сам все осмотрел! Я сразу бы заметил! – боясь, что ему не поверят, взволнованно доказывал сержант. – В комнате все, как было, так и осталось. Я запомнил. Все на тех же местах. А дверь выломали уже потом…

Начальник отделения и следователь переглянулись.

– А ну-ка, попробуй ее открыть, – приказал капитан.

Сержант толкнул дверь носком сапога, и она легко открылась. Капитан оглядел площадку перед дверью, но дальше порога не пошел и никого на черный ход не пустил.

– Следить не будем, – сказал он и, обращаясь к домоуправу, спросил: – Ты про этот ход знала?

– Знать-то знала, – подумав, ответила домоуправ, – да только забыла про него. И не помню, чтобы и кто-то другой им пользовался.

– Точно? – переспросил капитан.

– С двадцатого года тут живу, Алексей Николаевич, и ни разу не видела. А узнала о нем, когда дом этот приняла. Тогда сама проверяла, что дверь забита, – сообщила домоуправ. – А жулики, значит, открыли.

– Жулики или кто другой – разберемся. У самих толку не хватит, люди помогут, – ответил начальник и спросил следователя: – Что мыслишь?

– Думаю, непременно надо снять отпечатки пальцев. И лучше не самим. Стоит, пожалуй, вызвать экспертов из МУРа. Они мастера… – ответил следователь.

– А чья, думаешь, эта работа? – кивнув на взломанную дверь черного хода, снова спросил капитан.

Следователь неопределенно пожал плечами.

– Гадать не хочу, товарищ капитан. А мысли кой-какие по дороге выскажу, – ответил он.

– Значит, все оставляем так, как есть, и только закроем входную дверь сарая, – решил начальник отделения и кивнул сержанту: – Заколоти и опечатай.

– Слушаюсь, товарищ капитан, – ответил тот.

Все вышли на улицу.

– Так что ты надумал? – нетерпеливо спросил следователя начальник отделения.

– Не знаю, темнят или нет бандюги, я до конца этого еще не выяснил, но почти уверен, что через черный ход лазил кто-то свой и точно знал, где надо искать, – ответил следователь.

– Почему так думаешь? – допытывался капитан.

– Ну, во-первых, кроме своих, про черный ход мало кто знал, – резонно рассудил следователь. – Во-вторых, вы же слышали, что докладывал Притулин: вещи все как лежали, так там и остались лежать. А это значит, что искали не где-либо, а точно по месту. Заглянули, а там пусто. И ушли, ничего не шевельнув. А это еще раз подтверждает, что приходила свои.

– Я тоже так это себе представляю, – в раздумье ответил капитан. – Но меня почему-то все время мучает вопрос: что искали?

– А я теперь хотел бы узнать, если все же моя версия правильная, связаны как-нибудь между собой эти два визита в квартиру Барановой? – признался следователь.

– Н-да, – неопределенно произнес начальник и уже до самого отделения не сказал больше ни слова.

Но вопрос, о котором они говорили, не давал ему покоя весь день. Было много и другого неясного во всей этой истории. Но в конце концов на первый план выплыло главное: а может, этот последний визитер искал те самые фотографии, которые были отправлены вместе с рапортом в НКГБ? А жулики опередили его совершенно случайно? Ведь могло же так быть? Могло. Но как бы там ни было, не сообщить в НКГБ и о втором тайном посещении неизвестным или неизвестными квартиры Барановой было нельзя. И начальник отделения написал и отправил по тому же адресу, куда пошел его рапорт о фотографиях, второй рапорт. Отправил, естественно, с нарочным. И в тот же день этот документ попал на стол к Круклису.