– Библиотекарь до сих пор не изучил библиотеку!
– Свифт, конечно, глубокий старик. Служил ещё у моего отца. Но библиотеку знает досконально. Он скажет без раздумий, где какой фолиант расположен, а ведь их тысячи!
– Я всего лишь хотел сказать, что ваша библиотека необъятна, – сконфузился адмирал. – Но почему он нашёл манускрипт только теперь? Как хотите, но это подозрительно! Какую же информацию вам удалось извлечь из этих свитков?
– Об этом – чуть позже! Сначала обсудим вопрос о моем завещании.
– Но я ничего не смыслю в завещаниях! – устрашился Пенфилд. – Для чего нам говорить о столь деликатном предмете? К тому же, я слышал, здесь находится нотариус!
– Нотариус своё дело сделал. А я хочу поговорить о моей внучке. Боюсь, я не смогу завещать ей ни имущество, ни состояние. Всё достанется Филипу. Пока он не знает о Марион. Когда узнает, наверняка откажется признать родство с ней и не выделит ей ни гроша. Проклятые эксперты!
– Timeo Delphicos et dona ferentes! – предостерёг адмирал.
– Надо позаботиться о бедной девочке! Она должна занять место, подобающее её происхождению. Я не могу оставить этот мир с мыслями о том, что она влачит жалкое существование Бог знает где, занята непосильным трудом и выйдет замуж за дикаря-рыболова, который будет её бить, коротая время между выпивками! Мою внучку! Это невыносимо!
Лорд Сиденхэм задохнулся от волнения, и адмирал поспешил успокоить его.
– Не все рыбаки так жестокосердны, вспомните Андрея и Петра!
– Вот здесь, – прохрипел больной, роняя руку на портфель, – подробные заметки и альбом с гравюрами. Они помогут найти сокровища и обеспечить Марион. В реестрах нашего имущества эти ценности не числятся, так что вряд ли Филип до них доберётся. Тем более что они спрятаны…
– Говорите, говорите! – вскричал адмирал, хватая Сиденхэма за плечо. – Спрятаны где?
– Вы не поверите, но… Боже! Вы сломали мне руку!
Лицо умирающего перекосилось, он застонал и упал навзничь.
Адмирал склонился и услышал невнятное бормотание:
– Берегитесь карлика… Афр… Марион…
Больной потерял сознание, глаза его закатились, дыхание стало прерывистым.
Пенфилд поднял тревогу. Доктора явились через минуту. Адмирала выставили за дверь, и он вышел в сад, чтобы выкурить прихваченную из кабинета сигару и успокоиться.
Северный ветер гнал черные тучи, вдали сверкали молнии. Дождь то яростно молотил по крыше, то затихал, набираясь сил. Адмирал укрылся под сенью старого вяза, прислушиваясь к приближающимся раскатам грома.
Вскоре появился дворецкий, влекомый трепыхающимся зонтом, и доложил, что из-за обширного инсульта хозяин находится в глубокой коме, и прогнозы неутешительны. Адмирал пробормотал слова соболезнования и, не мешкая, отбыл в Лондон, куда его призывал неумолимый долг службы.
Роковой удар оборвал рассказ лорда Сиденхэма на самом важном месте. Была это случайность или часть коварного плана?
– Зачем старый лис потчевал меня баснями о смуглой внучке и сокровищах? – бормотал Пенфилд, придавливая акселератор. – Не думал же он, что я ему поверю?
Адмирал неуверенно поздравил себя с тем, что последняя попытка заклятого врага каким-то образом погубить его, кажется, снова провалилась.
Он и не подозревал, что очень скоро окажется в водовороте куда более странных и зловещих событий.
2. Затейница Сюзанна
Портной был раздосадован привередливостью Филипа – сына владельца поместья. Филипу не нравилось буквально все, а пуговицы для брюк он швырнул в камин. Вертевшаяся вокруг Сюзанна едкими замечаниями и остротами подливала масла в огонь.
– Но, сэр! – взмолился несчастный портной, после того как Филип забраковал шёлк для подкладки. – Это самый лучший материал! Такой же использовали для нового мундира адмирала Лоренса!