– Так в чем дело? Позвони ему. Сергей всегда в курсе всех дел в отделении. Он с ходу даст тебе ответ на любой вопрос. Не тяни время, Ники, – так ласково называла она Никиту, когда хотела его приласкать. – Ты ведь профессиональный репортер и знаешь, как оно дорого. Горячие новости стынут быстрее горячих пирожков с капустой. А тебе ведь нужно чем-то заполнить колонку уголовной хроники, так восторженно читаемую жителями нашего города. Не томи их души долгим ожиданием.

Никита нехотя взял трубку. Света не спускала с него глаз, и в уголках губ у нее таилась улыбка.

– Сергей, это я. Никита.

– Понятно.

– Как там насчет моих вопросов? Помогают следствию?

– Какому следствию?

– Я имею в виду убийство Смагина. И мои наводки в виде вопросов.

– А… Ты у Светки, – догадался Сергей. – Слушай, Хмель. У нас без тебя хлопот хватает.

Серега понизил голос:

– Мы ожидаем инспекцию из министерства. Сам понимаешь. А тут ты… – дальше Сергей перешел на обычную тональность, – со своим Смагиным, будь он неладен. Узнал я о нем следующее: он вышел из заключения три месяца назад. Отсидел срок за грабеж. Кстати, за ним числится не одна отсидка. Да, вот еще: у нас в городе он был прописан на Первомайской, 10, квартира 3. Не знаю, как это поможет твоему следствию, но прошу тебя в ближайшие несколько дней не дергать меня. Усек?

– Усек, – ответил Сергей. – Гребенка еще в командировке?

– Да. Всё, Хмель, извини. Правда, не до тебя и твоих проблем. Своих хватает.

Никита услышал в трубке короткие гудки.

– Ну и что? – спросила Светлана.

– Как что?! Не на кого положиться. Тем более в местном отделении полиции. Каждый занят сам собой. Совсем как у Маяковского: «каждый свою воду толчет в своей ступке». Одним словом, полиция умыла руки и погрязла в своих разборках. Придется мне во всем разбираться.

Светлана с тревогой заметила в глазах у Никиты разгоравшиеся огоньки.

– Вот что: вводи-ка меня в курс дела, – потребовала она. – Я как-никак отвечаю за тебя, коль скоро ты работаешь по моей рекомендации.

Никита почувствовал себя припертым к стене и обо всем рассказал Светлане.

– Сейчас же звони вдове, – сказала она. – Пусть знает, кого в дом впустила и не горюет о потере.

– Согласен. Как всегда, ты права.

– Не подлизывайся.

Сообщение о том, что Смагин уголовник, Анна Тимофеевна встретила спокойно.

– А я знала об этом, – сказала она.

– Вот как, – удивился Никита. – И вас это не смутило?

Анна Тимофеевна вздохнула.

– Чего не бывает по молодости.

– То есть как по молодости? – не понял Никита.

Хороша молодость! На пороге шестого десятка.

Оказалось, Никита думал о последней отсидки Смагина, Анна Тимофеевна о первой.

– Что поделаешь, ребенок вырос в неполной семье, – с грустью в голосе начала она свой рассказ. – Мать-одиночка с утра до вечера гнула спину на работе, вот и стала улица воспитателем у мальчишки. А там дурная компания. Дурное влияние и неустоявшаяся психика ребенка в подростковом возрасте помноженная на ложно понятую романтику…

Красиво говорит, позавидовал Никита, привыкший к скупой на слова в колонке уголовной хроники и к чеканному слогу.

– Коротко говоря, летом ночью залезли в распахнутое окно. Ведь распахнутое окно так соблазнительно для людей, склонных к криминалу. Причем залезли другие. Он, что называется, стоял на стреме. Но это Юру не спасло от колонии. Но после ни-ни.

– Одним словом, перевоспитался, – усмехнулся Никита.

– Именно, – подтвердила вдова.

– А с чего это вдруг Юрий Петрович решил вам покаяться в грехах своей юности?

– Я как увидела у него наколки на руках и груди, так и спросила, откуда они взялись.