– Представляешь, вчера только вместе окоп копали и шутили про нашего ротного (командира роты), а сегодня копаем ему могилу, – говорил Лукас.

– Это все неправильно, бро. Так не должно быть. Нам и 20 нет. Почему мы должны умирать, а?

– Мы не умрем, бро.

– Ты сам-то в это веришь?

– Верю.

– Угу.

На следующий день Рейно был какой-то странный. Шло утреннее построение на плацу.

– Ты чего такой веселый? – спросил его товарищ по группе.

– Как тут не радоваться? Мир прекрасен! Солнышко! Я сегодня проснулся и обнаружил у себя две ноги и две руки. У меня под боком моя любимая винтовка, с которой меня разлучит только смерть. Меня все запомнят молодым и красивым. Разве не здорово?

В этот момент комбат, стоявший в первой шеренге, резко обернулся, а Рейно, увидев это, замер.

– Эй, ты!

Рейно не шевелился.

– Да, да, ты… который думает, что не «ты».

Тут Рейно понял, что речь о нем, и взглянул на комбата, который продолжил:

– Сегодня вечером втухнешь, понял?

– Так точно, – уже без улыбки на лице ответил Рейно.

После ужина комбат про свои слова то ли забыл, то ли хотел всего лишь припугнуть ими бойца. В любом случае вечер Рейно ничем не отличался от вечера бойцов его роты. Два товарища и не заметили, как пролетели пять, десять заданий. Со временем привыкаешь и к такому. Рейно даже начал снова бегать в отведенное на личные нужды время. Лукас его не понимал: