– Мишаня, дружище, я, наверное, сейчас помру, – пробормотал Володя, еле шевеля языком. – Вот прям сейчас зажмурюсь и помру.

– А ты думаешь, что я смогу гопака сплясать? – так же протяжно завывал ему Мишка в ответ. – Давно мы, Вольдемар, так не вкалывали, а?

– Да-а, пацаны, – согласился с ними командир. – Поработали малость.

– Малость!? – завопил Володя, еле поднимая свою взлохмаченную голову. – Да я ни рукой, ни ногой не могу пошевелить. Ха – малость!

– Ну, дык я о том и говорю, – продолжил командир, глядя на часы. – По моим золотым, день уже давно закончился, от гоблинов мы оторвались, так не пора ли нам передохнуть, … как следует. Лично я предлагаю вам тяпнуть по маленькой.

Володя живо приподнялся на локтях, переглянулся с Мишкой и, совершенно не глядя на черта, затараторил со скоростью пулемёта:

– Борька, а ну живо в машину и тащи сюда всё, чё там есть: водочки – пару бутылочек, тушёночку с килечкой … да, и музыку не забудь. И давай поживей, пока командир не передумал.

В мгновение ока всё лежало перед нами. Гена уже открывал очередную консерву своим перочинным ножом, когда Володя вскочил на ноги и стукнул себя по лбу:

– Вот гадство! А пить-то мы из чего будем? Я из горла не буду – не люблю.

– Вован, мы с тобой чё, первый день знакомы? – успокаивал друга Мишка. – На вот, держи, специально для тебя прихватил, ну, а после, вместе с книгой, обязательно возвернём, мы ведь не мародёры какие-нибудь.

На импровизированный стол легла маленькая коробочка, обшитая красным бархатом, в которой оказалось шесть хрустальных рюмочек.

– Ну, Мишка! Ну, молодец! – восхищался товарищем Володя. – Уважил своего другана. А ну-ка, Бориска, поставь нам чего-нибудь весёленького, что мы зря с собой эту музыкальную шкатулку таскали? И давай потом к нам присоединяйся – гулять будем. Мишаня – разливай!

* * *

После выпитых пяти бутылок «Столичной», мы все дружно подпевали Юрию Антонову: «Море, море…». Борька, в обнимку с Володей, завывал громче всех, он, то и дело, сбивался с ритма и путал слова, но в основном ни в чём от нас не отставал.

– Вот ска-Ажите мне, Владимир, а не жЖелаите ли вы накрутить мне хвост? Ик, – пьяным голосом запинался Борька. – Нет, ну ты накрути, накрути – я всё стерплю, Ик.

– Борис, ты не прав! – отнекивался в ответ Володя, будучи в таком же пьяном угаре. – Как же я – офицер, в звании прапорщика, буду своему боевому товарищь-ю, Ик, хвосты крутить, это будет как-то не кра-Асиво. Вот и дружочек мой тебе это подтвердит, кста-Ати он тоже офицер, у нас с ним одинаковые звания, скажи, Миша-Аня? Ик.

– ДА! – кивнул Мишка и в пятый раз попытался выловить кильку из банки.

– Борис, ты молодец! – ни с того ни с сего похвалил черта командир, подползая к нему поближе. – Ребята, у меня есть тост, давайте выпьем за Бориса – за нашего боевого товарищЩа.

– Ур-Ра! За Бориса! – гаркнули мы и чокнулись.

– Послушай, Борис, а не плохо ты тут устроился, – позавидовал я заплетающим языком. – Тёпленькое у тебя тут местечко – зимы никогда не бывает, да и вообще.

– Понима-Аите, Ик. Я бы не стал говорить, что есть тёплые места или холодные, Ик. Про себя могу сказать одно, главное для меня-А, Ик, это общение – общение с вами. Вы-Ы, и только вы, протянули мне руку помощи, когда мне было худо. И я счи-Итаю, Ик, что именно такие встречи меняют судьбу, куют характер, и по этому, Ик, надо идти на встречу друг к другу, раскрывать свои объятья. Но бывает так, что, не смотря на все усилия, на все старания, очень трудно-О, Ик, найти друга. Но теперь у меня всё иначе. Да! Теперь я могу сказать, что у меня есть все основа-Ания, Ик, жить и радоваться жизни. Вот вы меня спросите: «В чём твой секрет?», а я вам отвечу – всё дело в любви. Любовь придала мне силы. Сегодня я спасаю книгу, а завтра – кто знает? Может быть, всё измениться и я-А, Ик, отдам свою жизнь во имя любви.