Иллюстрация 12. Миссия

Мы вкладываем в это понятие нечто большее, чем представление о национальности. По сути, оно вообще не имеет отношения к ней. Точно так же, когда мы говорим «американец», мы понимаем, что он может быть и испанцем, и итальянцем, и мексиканцем.

Когда человек заявляет, что он американец, то это означает, что он согласен с конституцией, с правилами и условиями жизни внутри страны, что он разделяет ее ценности, историю и т. д. То есть он принимает определенные обязательства на себя. Также самоактуализация американца неотъемлемо связана с национальной идеей США – «американской мечтой».

Русский человек должен восстановить преемственность того русского человека, который строил великую державу на твердых ценностях и влиял на историю, создавая и передавая наследие и традиции своим детям.

Если мы говорим «русский» или «россиянин» – это имеет отношение к национальности и гражданству – вопросы первой ступени уровня развития: «Кто?», «Что?», «Где?», «Когда?», «С кем?».

Но, когда мы говорим «русский человек», это не имеет отношения к национальности. Это вопрос самоактуализации. Высший уровень развития – уровень сущности и идентификации, отвечающий на вопрос «Кто я?».

Он может быть грузином, украинцем или латышом, но он может быть русским в смысле человека высшего достоинства, человека великих моральных ценностей, который является наследником всего великого, что достигли наши предки.

Идея в том, что, когда Советский Союз перестал существовать, а республики получили независимость, например, Республика Беларусь и Украина, за рубежом каждого украинца и белоруса до сих пор воспринимали как русского, потому что никто не видел разницы и анализировал только язык.

Россия ни от кого не отделялась, и после распада Союза русский человек остался русским. Мы, те, кто остался в России после его распада, можем до сих пор сказать – это наш балет, наш хоккей, наш военно-промышленный комплекс. То есть преемником, наследником Советского Союза стала Российская Федерация.

Несмотря на 1990-е годы, сложные времена кризисов, бандитов и отсутствия правил, русский остался русским человеком. А на Украине люди долго не могли понять – «Кто мы? Русские, да вроде бы уже нет. Украинцы, а это кто?».

У них не было самоактуализации. Они были потеряны все 1990-е годы, до того момента, пока не начался процесс создания своей национальной идеи во главе с президентом Ющенко, когда они стали чаще говорить на украинском языке.

Сейчас они понимают: «Мы украинцы». И несмотря на то, что мы очень близкие народы, они приобретают свою самоактуализацию. В частности, был принят закон об обеспечении функционирования украинского языка как государственного.

Но ситуация не всегда была такой. Например, когда в 2004 году я приехал в Киев, там было намного больше «русскости», чем украинских национальных настроений. Даже телевидение на 90 % говорило на русском языке.

Да, спустя годы многое изменилось. Русский язык перешел на второй план, а национальный – вернулся.

Украинцы прошли свой непростой переходный период, они формируют свой образ и новые ценности в отличие от русских. России создавать новые ценности не нужно. России нужно вернуть переписанное и утраченное: историю, ценности и традиции.

Я предлагаю вернуться к истокам, к тому образу русского человека, которого уважали во всем мире, который рос и жил в понятиях чести и достоинства.

Потому что русский – это не просто национальность, это некая философия, которая рисует образ человека, готового вобрать в себя набор правил, ценностей и достижений прошлого, хранителями и продолжателями которых можем быть мы.