– Вчера я звонила твоему отцу, – говорю, специально глядя ему в глаза. Хочу видеть реакцию Карла. Его эмоции на эту фразу.

– О… – он запинается, – отцу?

Что это? Страх? Растерянность? Нет. Скорее удивление и гнев. Да, именно гнев. Даже ярость. Где-то в самой глубине его синих глаз. Оно сквозит так явно, что буквально обжигает и не вызывает никаких сомнений. Эти сжатые, белые на костяшках кулаки и настолько плотно стиснутые зубы, что я слышу их скрип, явно говорят о приступе крайнего раздражения. Я слишком хорошо знакома с этими эмоциями, чтобы перепутать их с чем-то другим.

А потом на смену злости приходит спокойствие. Сплошная непробиваемая стена льда. Вдруг он улыбается. Только одними губами. Но взгляд так и остается холодным. От этой ледяной улыбки, внутри у меня все замерзает и становится не по себе.

Затем взгляд Карла теплеет и в глазах снова появляется нежность.

– И что он сказал? Что я непробиваемый болван, да? – игривый тон кажется мне совершенно неуместным и даже глупым.

– Нет… – отвечаю после некоторой паузы. – Он сказал, что его сын, Карл, учится в военной школе. Уже пять лет. И вот теперь, я не знаю, что и думать.

Удивление? Интересно, искреннее оно, или нет?

– Этого просто не может быть! – отмахивается молодой человек, но жест кажется мне фальшивым и неестественным. – Может, ты ошиблась номером?

– Признаться, я тоже подумала об этом. Но я более чем уверена, что номер, указанный в твоем деле, я записала абсолютно верно, – говорю я твердо безапелляционным тоном.

– Ты видела мое личное дело? – снова в глазах этот странный блеск, от которого у меня по позвоночнику ползет холодок ужаса. Мимолетный. Но мне хватает этого с головой.

Говоря это, Карл не перестает улыбаться. Улыбка социопата. Просто идеальная улыбка маньяка. Не знаю, почему это приходит мне в голову. Но мне это крайне не нравится.

– Ох. Может, я ошибся одной цифрой, при заполнении дела, вот и вышел подобный… казус? – пытается оправдаться он, теребя волосы дрожащими пальцами.

Неплохая попытка, мальчик. Прозвучало вполне убедительно.

– Прости меня. Меньше всего на свете я хотел бы обидеть или расстроить тебя, Клара! – чуть не плача произносит молодой человек. – Ведь я люблю тебя!

От этих слов мои глаза распахиваются, а язык немеет у самого корня.

– Что??? – едва слышно выдавливаю из себя осипшим голосом.

«Нет, нет, нет! – молюсь про себя. – Только не это! Не говори так! Я не хочу слышать эти слова. Умоляю, не надо».

– Нет, – произношу вслух, разрезая руками воздух между нами. – Этого не может быть. Это не правда! Не может быть правдой. И не смей мне говорить такое. Ты всего лишь дерзкий мальчишка, не знающий того, о чем говоришь.

– Но, Клара, я ведь действительно люблю тебя! И мне никто, кроме тебя, не нужен, – он вновь пытается обнять меня.

– Прости, но между нами все кончено, – я пячусь назад и отхожу от него на несколько шагов, чуть не спотыкаясь о бордюр.

– Умоляю, не надо. Только не бросай меня! – чуть ли не со срывами в голосе говорит он. Я вижу, как в глазах зарождаются слезы. Отчаяние и недоумение читается в них столь отчетливо, что у меня щемит сердце.

Чувствую себя черствой и ругаю себя за жестокость по отношению к нему. Но мои губы открываются, и я произношу:

– Карл, бесспорно, ты замечательный мальчик. Я бы сказала – идеальный! И мне жаль, что я дала тебе ложную надежду. Но, увы, ты не для меня.

Резко отвернувшись, быстрым шагом направляюсь в сторону школы, но десяток шагов спустя останавливаюсь и разворачиваюсь к нему со словами:

– И прошу, не ходи за мной. Не преследуй. Отныне мы просто учитель и ученик. Точка.