Показалось, что даже поперхнулась, так как сильно закашлялась. Из глаз брызнули слезы. А противный сухой кашель, напоминающий аллергию, все не хотел прекращаться.

Наугад нащупав дверную ручку, вывалилась наружу, жадно хватая воздух и пытаясь усмирить удушье.

— Милана, вам плохо? – крепкие руки сомкнулись на моих плечах.

Авдеев пытался заглянуть в глаза, совершенно игнорируя мои попытки оттолкнуть его. Меньше всего хотелось выглядеть глупой. Меня ужасно волновала собственная физиономия. Страшно было представить, какая я красотка сейчас. Мысли о Римме ушли на второй план.

— Милана…

— Момент, – прохрипела я, и как раз в эту минуту голос подал тот самый качок. Что, собственно, и привело меня в норму. Наглость и повышенный тон тотчас выбили глупые мысли, а кашель, что душил, как рукой сняло.

— Ты че, тела, ослепла?! Какого хрена ты мне в зад заехала?!

— Помягче, – голос Игоря не предвещал ничего хорошего.

— Слышь, ты вообще откуда свалился, защитник?! Баба что ли твоя?! Так, может, объяснишь, где педаль тормоза, или она только для одного годная?!

— Рот закрыл, – в нос качка уперлось удостоверение, – сейчас будем оформлять, что ты назад подавал, не глядя в зеркало. Я свидетель.

— Э-э-э-э, гражданин начальник…. Да ты че, серьезно?! Эта ду… – запнулся он, – красавица ваша дистанцию держать не умеет! И тормоз тоже не умеет…

Авдеев зло зыркнул еще несколько раз на качка, и тот стушевался. Правильно оценил ситуацию. Осмотрел зад машины, уныло почесав затылок, и, развернувшись, выдавил:

— Прошу прощения, хм, в зеркало не посмотрел… – и, не дожидаясь ответа, двинулся прочь.

Я стояла, как пришибленная, вытаращив глаза. Вот это да! Мужлан превратился в паиньку, как только понюхал корочку. Так интересно, походу, Авдеев – не последний авторитет!

— Стой, – окликнул предмет моего дикого интереса. Запустив руку во внутренний карман, он выудил купюры и сунул качку, – Здесь больше чем достаточно, чтобы возместить нанесенный ущерб.

Качок словно не знал как поступить. Но, видимо, жадность все же взяла верх, и, выхватив деньги, он гордо удалился.

Я же себя чувствовала полной дурой. Как вообще мне в последнее время удавалось рядом с этим мужчиной вляпываться в такие дурацкие истории?

— Не стоило вам беспокоиться, – пробормотала, сама не зная почему раздражаясь.

С одной стороны было лестно, а с другой – обидно, что он не мой. Что привилегия быть защищенной каждый божий день этим мужчиной – не моя! Не моя, черт возьми!

— Милана, – протянул он, словно пробуя на вкус, – Такое имя красивое…

От удивления я открыла рот и тотчас захлопнула от его следующих слов:

— Может, пора нам перейти на «ты»?

— Товарищ Майор, – голос Михайлова сопровождался поспешными шагами позади меня.

— Чего тебе, лейтенант? – неохотно остановился. Почесал затылок и развернулся к спешащему навстречу мужчине.

Дело о наезде на женщину, которую действительно убили, приложив хорошенько битой, почти закрыли. Осталось прикрепить справки отчета судмедэксперта – и в архив.

Неделя была насыщенной и некстати тяжёлой. Порой хотелось, как волк, выть на луну. В постели последнее время стало холодно, утром за завтраком – пусто, вечерами – скучно и едва терпимо. Римма, кажется, испытывала меня на прочность не только своим безразличием к нашей семье, но всем остальным. Иногда думал, что не выдержу и так же огрею её битой, как это сделал муж той самой пострадавшей, документы которой скоро должны были перекочевать в архив. Мужика арестовали и передали дело в суд. Наказание ожидало по справедливости.

— Вот, – протянул лейтенант белый пухлый конверт, – просили передать из рук в руки.