– Но я и на самом деле ни в чем не виноват, не знаю и не знал никаких инкассаторов. Это просто дурдом. Хотят грабеж мне пришить, – раздраженно произнес Эди. – Нарушают все мыслимые и немыслимые права человека.

– В этом с вами не поспоришь, но рекомендую, прежде всего, не нервничать, а спокойно попытаться объяснить свою правду, возможно, они и станут слушать, – посоветовал Бизенко, внимательно наблюдая за Эди, у которого по скулам ходили желваки.

– Знаете, я и так сдерживаю себя, чтобы не начать бомбардировать дверь и требовать освобождения.

– Скажите, Эди, вы какой материал собираете? – спросил Бизенко, пропустив мимо ушей слова о его намерении бомбардировать дверь.

– О своих земляках – защитниках Брестской крепости, о которых отчего-то военные историки решили умолчать, – ответил Эди, сделав для себя вывод о том, что Бизенко вчера невнимательно его слушал или сейчас решил уточнить ранее им сказанное.

– Это очень благородно с вашей стороны, надеюсь, сможете докопаться до истины и вернуть из небытия имена настоящих героев, первыми вставших грудью на защиту нашей родины.

– Для меня главное то, что я смогу их живым родственникам рассказать, где погибли и похоронены эти герои. Ну и, естественно, издать книгу, а может и защитить диссертацию. В наше время это серьезное достижение для молодого человека, думающего о своей перспективе.

– В данном случае немаловажно и то, что вы сможете при этом значительно поправить свое материальное положение, – бросил Бизенко, окинув Эди оценивающим взглядом.

– Несомненно, одними духовными кирпичиками дом не построишь, в данном случае необходимо иметь что-то конкретное материальное, – пошутил Эди.

В этот момент вновь неприятно скрипнула дверь, и тут же донесся резкий голос надзирателя: «Атбиев, к следователю». Эди сразу же встал и, перед тем как зашагать к выходу, передал Бизенко книгу о каратэ и порекомендовал ему не ввязываться в драку с блатными, как бы они его не провоцировали.

– Хорошо, так и сделаю, – произнес Бизенко, – только не забывайте о том, что я вам говорил.

– Спортсмен, пока тебя не будет, я намарафечу[29] кое-кого, – донесся из угла голос Слюнявого.

– Только не ошибись адресом, иначе худо будет, – резко бросил в тот же угол Эди и вышел в коридор.

Через десять минут двое надзирателей доставили Эди в кабинет к следователю, где, кроме него, находились Артем и Николай. Дождавшись, когда уйдут надзиратели и за ними плотно закроется дверь, они бросились его обнимать и делиться своими впечатлениями о прошедшей ночи.

– Мы изрядно перенервничали, слушая, что там происходило. – Честно говоря, были моменты, когда Карабанов готов был ворваться в камеру, ему показалось, что у тебя назревают большие проблемы: он же был у камеры и все в дверной глазок наблюдал. Но ты все отработал хорошо, молодец, – выпалил Артем, похлопав Эди по плечу.

– Вот за это Карабанов и предлагает тебя оставить в изоляторе на некоторое время и после завершения наших здешних дел, – пошутил Николай. – Мы его не стали сюда пускать, чтобы не вызвать вопросов у его оперов, мол, чего они все на одного набросились.

При этом, увидев, что Эди обратил взгляд на сидящего за столом молодого человека, Артем произнес:

– Это следователь, капитан Бородин, он расследует дела по ситуации с Шушкеевым и ограблению инкассаторской машины.

Бородин, поднимаясь из-за стола и протягивая руку Эди, выпалил:

– Меня зовут Михаил, то есть Михаил Михайлович, о вас я уже наслышан, будем знакомы.

– Гражданин следователь, сразу же должен вам заявить, что не имею никакого отношения к ограблению инкассаторов и протестую против этого произвола. Отвечать на ваши вопросы не стану, пока не предоставите мне конкретных доказательств моей вины, – нарочито громко произнес Эди, отчего недоуменно вытянулись лица всех присутствующих. И тут же, улыбнувшись, пожал протянутую ему руку.