– Не очень понимаю, зачем, – признался я. – Им же, наверное, пришлось для этого кардинально изменить свой образ жизни? На это не всякий народ решится, дело серьёзное. Попахивает революцией.

– Да, пришлось. Захочешь жить – изменишься. Они ведь в какой-то момент так всех достали, что их готовы были уничтожить целиком и полностью. Без жалости. Чуть ли не до последнего человека.

– Человека? Так они гуманоиды?

– Самые натуральные. От вас практически не отличить.

– Ясно. Значит, Совет Галактики был готов устроить по отношению к гуманоидной расе самый натуральный геноцид?

– Ну-ну, не преувеличивай. Какой геноцид? Скорее, защитная реакция. К тому же никто ничего не устроил. Хватило нескольких крупных полицейских операций по разгрому самых наглых вооружённых банд. Но я бы не сказал, что каравос Раво очень уж кардинально изменили свой образ жизни. Да, основные доходы у них теперь не от прямого грабежа и воровства, а от торговли. Но и прежними незаконными занятиями не пренебрегают, как уже было замечено. В общем, это те ещё ребятки. Восемьдесят два процента серьезных нарушений закона, совершаемых, как ты выразился, на просторах Галактики, – это каравос Раво. По самым щадящим подсчётам. Вооружённым разбоем, то бишь пиратством, они теперь, надо признать, не занимаются, боятся, но всё остальное… – он умолк, покачал головой, взял стакан и сделал пару глотков.

– А ты, Марк, гляжу, не сильно любишь этих каравос Раво, – усмехнулся я. – Верно?

– Я полицейский, – ответил лируллиец. – Мне положено делать свою работу. Безотносительно личных пристрастий или неприязни. Но подумай сам. Как можно с любовью относиться к тем, кто не далее как вчера дважды пытался тебя убить? Кстати, спасибо, Дементий. Как бы ни сложились наши дальнейшие отношения, знай – я твой должник.

– С чего это вдруг?

– Ты фактически спас мне жизнь. Если б не ты, вчерашний день стал бы моим последним. Поэтому ещё раз спасибо.

Он протянул руку, я пожал его крепкую прохладную ладонь и, чтобы скрыть смущение, приник к своему стакану. Как-то раньше мне не случалось спасать чью-либо жизнь, и я не привык к благодарностям такого рода – оказывается, принимать их не так-то просто и легко. Невольно чувствуешь некую особую ответственность, которую вовсе не собирался на себя взваливать.

Захотелось в туалет. Как-никак два больших стакана этого твинна лируллийского выдул. Полезного и вкусного. Общий объём граммов семьсот. Не отказался бы и ещё от стакана, но неплохо для начала облегчить себе жизнь.

Я непроизвольно огляделся по сторонам.

– В туалет? – спросил Марк. – Пошли, покажу, где. Мне тоже нужно.

Нет, он точно мысли читает, дерево человекообразное. Только не признаётся.

Выходя из туалета (оказалось, ничего сложного – тот же принцип действия, что и у нас, только форма и размеры унитаза другие, но пользоваться можно и человеку при определённой сноровке), встретились в коридоре с двумя лируллийцами. В естественном их состоянии. Один повыше и помощнее, второй пониже и поизящнее. Хотя я уже знал, как эти ребята выглядят, но всё равно рассматривал с интересом. Не каждый день встретишь шагающие и разговаривающие деревья, ростом с тебя самого.

Да ещё и деревья одетые!

В нечто вроде комбинезонов с пятью штанинами снизу для ног-корней и пятью рукавами для ветвей-щупалец. Имелись также и карманы. На том лируллийце, что повыше, комбинезон был серовато-зелёный, на изящном – глубокого жёлтого цвета.

Мужчина и женщина? Надо будет спросить у Марка, делятся ли они по половому признаку, интересно же. И не только об этом.

Когда мы вернулись за стол, стаканы были снова полны, а в качестве закуски предложены неизвестно кем солоноватые орешки на блюде.