— И как мы зовем его сокращенно? — продолжаю допрос, заглядывая в потеплевшие глаза.

— Марс.

— Как шоколадку??? — я снова взрываюсь хохотом.

«Муж» присоединяется. Мы громко смеемся, оба, конечно, понимая, что это всего лишь реакция нервной системы на все, что происходит.

— У нас странная семья, — прерывает, наконец, тяжелый смех мужчина напротив.

— Вот в это я могу поверить, — прикрываю нижнюю часть лица одеялом и не отрываясь смотрю на мужа.

В то, что добровольно выскочила замуж и тут же запрыгнула в вагон материнства — нет. А вот в то, что из этого в итоге получилось нечто странное – весьма.

6. Глава 6.

За окном автомобиля мелькает грустный пейзаж российских будней. Нечищеные тротуары, серые фасады домов, тусклые безрадостные витрины. И как завершение депрессивной картины — тяжелое небо над головой, давящее плитой. Вот почему я никогда не провожу зимы в Москве. Не проводила.

Огромный уродливый пикап рассекает дорогу с мягким шуршанием, в салоне остро пахнет древесиной, но я не задаю вопросов. Я все уже для себя поняла: грязные ботинки, мозолистые пальцы, багажник, заваленный какими-то досками — мой муж обычный рабочий, без претензий на перспективы. Еще один пункт в задачи дня: постараться принять этот факт и не закатывать глаза, раздражаясь на собственный выбор. Чертов плотник, с которым нет ни единой точки соприкосновения.

У меня, какой я себя знаю.

Поток машин уплотняется по мере того, как мы приближаемся к спальным районам. Дома становятся ярче, выше, более “гудящими”. Человеческие муравейники, обреченные на многолетнюю клетку. Ад на земле.

Чтобы отвлечься от неприятного чувства, растекающегося неправильностью происходящего в груди, я снова включаю телефон. Листаю галерею отработанным движением пальца, критично вглядываясь в каждый кадр. Она забита фотками маленького человека. С тех пор как мне добыли зарядку, это мое единственное занятие: рассматривать снимки, сделанные моей рукой — здесь нет никаких сомнений, свой профессиональный почерк я узнаю везде — и читать про таких же неудачников, как я, что очнулись в новой для себя жизни. Теша себя надеждой, что терапия поможет уже сегодня.

И теперь, после нескольких дней обследований и сопротивления фактам, мне предстоит окунуться в эту новую жизнь с головой и по самые ягодицы. Потому как ситуация — полная фигуристая жо…

— Ты как? — откашливается йети за рулем.

— Ничего. Голова болит. Нормально, — перенимаю его манеру к односложным ответам.

Как там говорят: муж и жена одна сатана? Сатана из меня отменная.

— Заеду в аптеку, когда поеду за Марселем, привезу все по списку, — слегка барабанит пальцами по рулю, не отрывая взгляда от дороги.

— Спасибо, — киваю, хотя знаю, что он не видит.

Он ведет себя как примерный супруг: сдержан, нетороплив, заботлив. Наверное, это и есть та самая каменная стена, за которую все так цепляются в жизни. Может, права был сестра, прогнозируя, что когда-нибудь я тоже “набешусь”? Она-то всегда была более прагматична и нацелена на обыденные вещи: карьера, семья, квартира. Два из трех пунктов в ее арсенале были реализованы сполна. Бабушкина квартира — наследство, на которое я претендовала не больше трех месяцев в году — полностью в ее распоряжении, успешная карьера с хорошим доходом также в реализации. С горем пополам ее сожителя вот уже седьмой год тоже можно было назвать ступенькой к воплощению четкого жизненного плана.

Не то что у меня, всё богатство — чемодан и Кенни, приносящий доход на любимую мной свободную жизнь.

Где же ты, систер? Сменила номер? Укатила в отпуск, следуя моему совету, быть подальше от депрессивной зимней Москвы, выжигающей из тебя всю радость? Кто ответит на вопросы, которые я не могу задать это хмурому лесопилу рядом? Уж точно не Катька, игнорирующая мое сообщение уже третий день.