После такого финта ушами вся организация была уверена, что меня уволят. Я, конечно, была к этому готова. Через две недели, когда я уже передала дела и получила расчет, практически на выходе меня задержали и пригласили к генеральному. Я победила! Они пошли на мои условия. С тех пор я работала по свободному графику, действительно приходила и уходила, когда мне было нужно, а охрана на входе скрежетала зубами при виде меня.

После этого я еще устроилась в издательство, где царил творческий хаос, и свободный график был нормой, большинство сотрудников вообще работали дома и периодически появлялись, чтобы сдать работу и получить гонорар. Я старалась не злоупотреблять такой свободой и проводила в офисе значительное время, что помогло мне за короткое время упрочить мое положение и увеличить мое вознаграждение. Через полгода я была уже ведущим журналистом, а через год – руководителем отдела.

– Эллина, тебя к телефону.

Я очнулась от раздумий и взяла трубку.

– Эллина Азизовна, здрасьти. Это Перепелкина. Вы уже вышли? С выздоровлением Вас! Я немного подзадержу статью о Цветкове? Они, оказывается, завтра дают дополнительный концерт, и там будет сам Цветков и еще, этот, депутат, короче. Они там хотят выступать и опять что-то дарить. Я думаю сходить туда и это тоже добавить в статью, – затараторила трубка.

– Лен, ну мы ж договорились, без отчества и на «ты». Что ты, в самом деле? Не надо задерживать, присылай, как есть. Марина ждет. Статья была нужна вчера, ты ж знаешь. У них эти акции каждый день идут, сейчас же выборы на носу. Не стоит оно того.

– Значит, не надо? – голос у молоденькой журналистки «на новостях» упал.

– Не надо. Давай, Лен, присылай, как есть. Это срочно. И лучше переключись на филиппинцев.

Я положила трубку и опять уставилась в стол, где лежал график выхода номеров.

– Эль, пойдем чайку попьем, – ко мне подошла Маринка.

Мы пошли в боковую комнатку, которая вообще-то была гардеробной, но давно уже стала чайной, а раздевались мы прямо в отделе. Здесь стоял маленький диванчик, стол, холодильник и шкафчик с посудой. На полу лежали стопки журналов.

Маринка налила мне душистого чаю и придвинула рулет, нарезанный без премудростей, на картонке.

– Ну, давай, рассказывай, – она пристально смотрела на меня.

Я опять почувствовала шум в ушах и подкатывающиеся слезы. Господи, когда же отпустит!

– Прикинь, этот козел из моего дома и на моей машине ездил на свидания. Короче, я застукала его и выгнала.

– С кем? Ты ее знаешь?

– Да какая разница с кем? Нет, не знаю, и знать не хочу. Я, как идиотка, пашу, только ремонт запланировали, вся избегалась, всю голову изломала! А эта тварь амуры крутит! У нас, говорит, ничего не было, мы просто встречаемся и дружим! И я, говорит, перед тобой оправдываться не собираюсь! – я заплакала.

– Эля, успокойся. А я знала, что все этим и закончится. Я тебе всегда говорила. Ишь ты, нашла из-за кого реветь! Я вообще не понимаю, что ты в этом Денисе нашла – ни рожи, ни кожи. Чего ты вообще в него вперилась! Урод такой, страшно посмотреть! А как он к тебе относился! Да он ноги об тебя вытирал! Нашел себе дойную корову. А ты все вокруг него прыгала: Денисик то, Денисик се! Смотреть противно. А он с тобой просто сидел и ждал, когда кто-нибудь получше подвернется.

Я вытерла слезы.

– Ты, правда, все это видела?

– Да это все видели! Не любил он тебя ни капли. Он вообще был никакущий. Вот никакущий и все! Никто не мог понять, чего ты в нем нашла. Что он в тебе нашел – это все знали. А вот, на фига он тебе сдался – вот этого никто не мог понять.

– Мариш, ты ж знаешь, я его любила. Любила и все! Как дура, знаю, как идиотка, но вот взяла и влюбилась в него до потери пульса.