– Тот бездомный? – спросил Райан, выгнув бровь так, будто вообще забыл об этом. Как он мог? Это вообще не выходило из моей головы. Я кивнула, и Райан сказал: – Видимо, он там живёт. Вообще, если так подумать, здесь не так уж и плохо. У него есть палатка, а рядом река, чтобы пить, стирать одежду и мыться. К тому же в лесу его никто не тронет – идеальное место. Здесь вообще никого нет.

Я напряжённо сглотнула от этой мысли.

– Но как он добывает еду? Я не видела удочки, а ближайший город в нескольких километрах.

Райан провёл пальцами по моей ноге.

– Да, ты права. Наверное, он роется по всем мусорным бакам, но в остальном я не знаю, что он может делать. Пожалуй, надо принести ему ещё еды перед отъездом.

– Нет, – сказала я, наверное, слишком резко.

– Почему? – уставился на меня Райан.

Я заколебалась, не в силах объяснить свои чувства моему беззаботному мужу.

– Просто мне не понравилось, как он на нас смотрел. Я напряглась. Он может быть опасен. И почему он не разговаривал? Это меня… напугало.

Райан цокнул и поднялся на локтях.

– Почему? Я не знаю, почему он молчал… Может, стеснялся. Может, он болеет. А может, он испугался нас так же, как и мы – его.

– А ты испугался? – нахмурилась я. – Мне так не показалось. Ты просто с радостью отдал все наши вещи.

– Ты злишься из-за этого?

Райан ждал моего ответа, но я не могла его дать. Я нервничала совсем не из-за этого, но если честно, меня правда волновало, что Райан понятия не имеет, что такое бедность. Забирать каждую мелочь, потому что ты не знаешь, когда это может пригодиться. Сейчас мы не были банкротами – у нас было больше, чем когда-либо за моё детство, но всё же это немного. Я знала, что Райан чувствовал себя в безопасности, потому что его родители в любой момент могут нам помочь, но я не хотела на это рассчитывать.

Я считала, надо держаться за то, что имеешь. Конечно, мы могли бы дать тому мужчине пачку орехов, но не всё. А если бы это нам пригодилось? Теперь нам придётся покупать ещё, если мы захотим снова пойти в горы. Не то чтобы я этого захочу, зная, что там живёт этот человек. Возможно, мой опыт должен был сделать меня мягче по отношению к тем, кто находится в похожей ситуации, но этого не случилось. Я хотела убедиться, что у нас всё есть. Если это значит, что я бессердечна, то так тому и быть. Я больше никогда не хочу голодать.

– Мы можем купить ещё. Ему всё это было нужнее, Грейс. Я должен был помочь.

– Но ты этого не знаешь. Может, он просто пошёл сюда в поход, а ты отдал ему так много. Он даже не просил.

– Да, но ты же видела, где он живёт. И ты права, возможно, ему это было не нужно. Он мог просто постесняться сказать, что приехал сюда в поход. Но знаешь, это же не… В смысле, какая вообще разница? Если ему это было не надо, ничего страшного. Надо – прекрасно. В чём проблема? Просто я не понимаю, почему ты расстроена. Что я сделал не так? Я же не накидал ему сотни долларов. Я куплю себе новую трубочку. Моя мама всегда говорит: «Если ты владеешь многим, нужно уметь отдавать», и именно это я и пытаюсь делать. Ты это знаешь.

Он прав, я это знала. Знала, что он жертвует деньги на благотворительность и бросает мелочь, когда проходит мимо волонтёров, собирающих деньги для ветеранов на Рождество. Чего я не знала, так это того, что он может спокойно заводить беседы с опасными незнакомцами и отдавать им всю нашу еду и деньги.

Я прижала палец к виску, стараясь понять, что чувствую. Раздражение. Злость. Страх. Я считала, что он подверг нашу жизнь опасности и даже не понял этого.

– Дело не в трубочке и еде. Просто я чувствовала себя небезопасно и хотела уйти, но ты меня не слушал. Мы были там совсем одни с этим незнакомцем. Он мог быть опасен. Он мог нам навредить.