Я не верю в байки, что есть те, кто не боятся её. Они не смотрели в её бездонные глаза, в которых плещется холод и мрак. Возможно, они даже встречались с госпожой Смерть. И она мимоходом задевала их рукой, бросала быстрый взгляд из-за угла или сжимала ледяные пальцы вокруг горла, чтобы ценили жизнь, пока не поздно. Но в глаза не смотрела.

Внутри оцепенело от боли, когда родителей не стало. Я рыдала, забывая дышать. Они были единственным островком любви и понимания. А ночью я отправилась на охоту – принести их убийц в жертву Богу. Это было первое убийство.

Я всегда была орудием в руках Бога, жестокого и кровавого для других, милосердного – для меня.

О Богах мало, кто помнит, я – помню и приношу жертвы. За это меня оберегают похлеще, чем лицензия на убийство.

Главное – не привлекать внимание. Не быть слишком красивой, чтобы никто не затаил злобу, потому что отказываютсь делить с ним свою постель. И не быть уродиной, чтобы не соблазнились убить ради развлечения. Прикидываться беззащитной. Быть удобной, услужливой, незаметной.

Меня пытались убить несколько раз, но натыкались на таких же любителей приключений. Мне удавалось уходить от этого.

Главное – спокойствие. И не влюбляться. Любовь делает меня сумасшедшей. Я влипаю в неё всем нутром. Хладнокровие покидает меня, чувства бушуют, а я должна быть на страже.

И вершить божественное правосудие своими руками. Я помню, как потеряла родных. И в ушах до сих пор – крики. Мои когда-то и той девчонки сегодня, на глазах которой убивали её мать. Я слышала, но помочь не могла. На всё воля Божья. И такая – тоже.

Зажигаю свечу. Не в первый раз. Раскаляю докрасна нож, которым убила много больше, чем разрешённых пятьдесят. Выслеживаю фантом убийцы, хватаю нож и терзаю его тело. Нож легко входит в него. Подпеваю и подтанцовываю в такт ударам ножа, вырезая сердце. Чувствую тёплую кровь на своих губах. Фантом залит кровью – работа закончена. Устало машу окровавленному призраку рукой: «Иди к хозяину».

И почти сразу, за десятки километров, на него нападают. Его ждёт долгая ночь. Гурман – убивать не торопится, длинным загнутым лезвием оставляет кровавые следы на теле. У него – безлимит. Он из тех, кто пресытился убийствами. И теперь старается переплюнуть собственную изощрённость в каждом следующем. Кровавая эстетика жестокости. А напоследок ещё из живой жертвы он вытащит сердце.

Бог сыт и доволен мною. А я продолжаю путь предков. И боюсь лишь одного – что настанет момент, когда ты обойдёшь все кордоны, все мои защиты и проникнешь в моё жилище. Я, взгляну в твои бездонные глаза и увижу лишь холод и мрак. И уже ты принесёшь меня в жертву своему Богу, более древнему и сильному.

Скучно живёте, товарищи, скучно! Посмотришь вокруг – одни лишь приличные люди.

Зашла как-то на сайт знакомств – чуть не вытошнило. Описывают себя так, что хоть в рамочку помещай. Жаль, что не в памятную на кладбище. Только о покойниках у нас – либо хорошо, либо ничего. Скучно, милые.

Так и собираетесь свою жизнь похерить? Прошу прощения, прожить в этом болоте? Как же с такими хотя бы выпить? Ведь поговорить не о чем. Разве что о классической литературе. Я, конечно, против неё ничего не имею, но ведь столько прекраснейших тем, где литература даже не валялась. Так же как дети, семейные обеды и субботний поход куда-нибудь.

Людей, чтобы поплакаться полно, только вот горевать в одиночку хочется. А радоваться – только с живыми. С грешками, пороками и нехорошими излишествами.

Жалею, что работорговли сейчас нет. А то прикупила бы себе в качестве компаньона какого-нибудь отъявленного пирата. Хотя, если он прошлое вспомнит, и меня ножом пытать начнёт…