Я снова бросила на нее взгляд и с улыбкой спросила:

– Это твой отец? Я видела твою маму, но его не встречала. Из-за службы много работает?

Уильям прикрыл глаза, вздохнул и пробубнил в недружественной форме:

– Ты очень любопытная.

Затем отошел от меня, и повернувшись спиной начал вытирать волосы полотенцем.

Кажется, я пересекла черту, которой не должна была даже касаться. Я прочистила горло и перешла к той теме, ради которой, собственно, и появилась на его территории.

– Я хотела еще раз поблагодарить тебя и предупредить, что ухожу. Уходить молча, считаю, неуместно.

– Не за что благодарить, – только и ответил он сухо, кидая полотенце на постель.

Уильям так и не взглянул на меня и больше ничего не сказал. Я сжала ладони в кулак и решила уйти. Или Уильям проснулся не в духе, или это я испортила ему настроение своим вопросом. Но откуда мне было знать, что тема его отца больная для него.

Ну вот, мой проснувшийся эгоизм снова пытается оправдать мою неисправную личность.

Чтобы не докучать ему, я ушла молча, больше ничего не сказав.

Выдохнула из себя напряжение уже на улице, когда не столкнулась с его мамой в доме. Когда зашла в свой дом, вернулись те самые удручающие меня эмоции: страх, ненависть, отвращение, злость.

Зашла на кухню, чтобы выпить воды и промочить просохшее горло, перед тем как вернуться в свою спальню, являющаяся единственным местом в этом большом «прозрачном» доме, каждый угол которого несет для меня опасность.

Я жадно опустошила стакан, стоя перед раковиной, а когда развернулась, чтобы уйти, столкнулась с невидимым препятствием. Передо мной стоял Джексон со взъерошенными волосами в одних хлопковых штанах.

Я напряглась всем телом и тут же принялась анализировать его настроение. Джексон стоял расслабленным. Не похоже, что чудовище готовится напасть на меня. Но я должна сохранять бдительность и держаться на расстоянии.

Я снова вернулась на прежнее место, сделав один шаг назад, упираясь поясницей в раковину. Мне даже моргать не хотелось, только бы держать Джексона на мушке и не потерять контроль над его состоянием. Если он превратится в хищника, то мне придется включить на максимум инстинкт самосохранения.

– Ты где была? – хрипло спросил он, засунув руки в передние карманы штанов. Я не упускаю ни одного его движения и внимательно смотрю за черными глазами, которые пока пребывают в равнодушии, не выражая никаких пугающих меня порывов.

– Тебя это не касается, – грубо заявила я, сжимая руками края раковины.

– Ещё как касается, я твой брат. – Все тот же спокойный вид и тон.

– Сводный брат, – процедила я.

Джексон усмехнулся, но не зловеще, а обыденно, непринужденно, словно я сказала какую-то глупость.

– Этот статус не позволяет мне беспокоится о тебе? Ты заявляешься утром. Непонятно где проводишь ночь. – Он немного помолчал, затем тихо добавил: – Тебе всего семнадцать.

Я нахмурилась, пребывая в негодовании, и смотря на него со всем отвращением.

– Год назад тебя не смущал мой возраст, и ты не говорил: «Тебе всего шестнадцать». – Я подавила жалость к самой себе.

Джексон тяжело вздохнул, провел ладонью по лицу и снова поднял на меня глаза. Мне кажется, или он смотрит на меня с чувством вины?

– Алиса, прости меня.

Он сделал два быстрых шага по направлению ко мне, но моя быстрая реакция дала о себе знать. Я тут же выхватила нож из набора столовых приборов, который к моему везенью находился на раковине со стороны сушилки для посуды, и выставила его перед собой, крепко сжимая в руке. Джексон резко затормозил. Выражение вины на его лице стало более явным.

– Не подходи ко мне! – процедила я. – Клянусь, я воткну этот нож в твое сердце, если ты сделаешь ещё один шаг!