– Зачем Вы мойте посуду руками? Есть же посудомойка, – сдавленно проговорила я свои слова, адресованные Эмме. Готова говорить о любой ерунде, только бы отвлечься от странного приступа в сердце. Настолько я отвыкла от заботы родной матери, что ее любое малейшее проявление любви в мою сторону меня так тревожит.

– Ну что ты, девочка, мне удобнее так, – ответила Эмма, стоя ко мне спиной, но я все равно поняла, что она улыбается.

– Доброе утро, дочка. Ты так рано встала? – послышался за спиной голос папы и его приближающиеся шаги. Он поцеловал меня в макушку, обхватив голову ладонями, а после сел на свое место.

– Доброе утро, – ответила я, сохраняя свою вежливость и уважение к отцу.

Я взяла стакан в руки и отпила сока, смачивая пересохшее горло.

– Чем сегодня собираешься заняться? – спрашивает у меня папа, голос которого вырывается из-под звуков воды, бьющийся из крана, и посуды.

В отличие от мамы, папа всегда интересуется моими делами. Но это не приносит мне облегчения, поскольку мне необходимо предугадать ответ, который удовлетворит отца. К счастью или несчастью, за несколько лет я уже отточила этот навык до совершенства.

– Поеду в город и изучу его, – коротко ответила я не поднимая головы.

Все мое внимание устремлено на последней глазунье, которую я не съела и теперь просто ковыряю вилкой. Жидкий желток окрасил белую тарелку. Я любила собирать его хлебом, но мама хотела отучить меня от этого безобразия, говоря, что это моветон. Но ведь это так вкусно. Следуя правилам общества, мы не можем насладиться самым приятным.

Я пытаюсь заострить свои мысли на хорошем, но как бы не старалась, все хорошее плавно переходит к ужасному. Все прекрасное, что я люблю, омрачают мои родители своими советами и комментариями.

– Это разумно в сложившейся ситуации, – заговорил отец, когда дожевал порцию. – Некоторое время сегодня лучше не попадать в поле зрения матери. Пусть она окончательно остынет.

Я сжала вилку в руке и сжала челюсти.

– Ты сама должна понимать, Алиса, что вчера за ужином повела себя не красиво. Будет лучше, если ты попросишь прощение у мамы.

Теперь возникло чувство тошноты, когда по мне ударила злость и вытрясла весь мой организм. Я бы сейчас вспыхнула, вскочила со стула и наорала, но каким-то образом нашла в себе силы сдержать себя и свою вспыльчивость. От напряжения у меня закружилась голова. Несмотря на пелену гнева, которая накрыла мои мозги, я смогла вспомнить важное правило – молчи, когда тебя учат, как быть правильной и примерной дочерью, не вставляй свои аргументы и претензии, они никому не нужны.

Я с усилием сглотнула и прочистила горло. Я пыталась заставить себя согласиться с отцом, в очередной раз подавляя свою гордость и чувство собственной важности, но вместо этого каким-то образом задала вопрос, который заставил отца замереть и медленно поднять на меня глаза.

– Почему ты женился на маме?

Это не протест, не оскорбление, не каприз на слова отца. Просто вопрос от ребенка, который желает немного узнать о жизни своих родителей.

Папа немного помолчал, словно обдумывал свой ответ. Или придумывал его, чтобы скрыть истину и не расстроить своего ребенка. Или чтобы не показаться омерзительным и спасти свою репутацию не только на моих глазах, но и на глазах Эммы, которая смотрела на нас и вытирала мокрые руки о кухонное полотенце.

Папа оторвал от меня задумчивый взгляд и перевел его на Эмму. Этим он давал ей молчаливый приказ отставить нас наедине. Она повесила полотенце, которое мама уже через несколько часов выбросить в урну и снова укажет на бумажные салфетки, и покинула кухню.