– Как ты думаешь, он позвонит?

Белла сидела у зеркала, поджав ногу под себя погруженная в захлестнувшие ее эмоции. Она еще даже не сняла пуанты.

Соня, примостившаяся рядом на полу, стирала морилку с ног. На правах подруги Беллы она была в ее личной гримерке, хотя артисты кордебалета переодевались в общей большой гримерке. Казалось, она была полностью вовлечена в переживания подруги.

– Так, милая, – сказала она, – ты помнишь, какое обещание ты заставила меня дать тебе, когда мы обмывали в баре твое прошлое окончательное расставание?

– О черт! – выругалась Белла, – кажется да! Но напомни, мы были тогда слишком пьяны!

– Если ты еще раз позволишь себе влюбиться, я пообещала, что со всей силы тресну тебя сковородой! Чтобы вышибить эту дурь и привести тебя обратно в чувство. По твоей, между прочим, просьбе!

– Да, точно!

Белла засмеялась и стала наконец развязывать ленточки.

– Но все же? Почему он не звонит? Ведь прошло уже столько времени! Весь день!

– Может быть, он неправильно записал твой номер?

– Этого не может быть, ведь он не просто взял номер, а тут же позвонил мне, чтобы проверить.

– Надо же, какой дотошный! – изумилась Соня. – Он не маньяк случайно?

– Надеюсь, что да. Теперь мне уже кажется, что только маньяк может меня спасти и вытащить отсюда.

– А почему бы тебе самой не позвонить ему?

– Я сказала ему, что не буду первая звонить.

– Ну, тогда жди. Еще очень мало времени прошло. – Соня пыталась быть рациональной. Как ни странно, рациональность и разум – это самое первое, к чему прибегают все, пытаясь понять иррациональность любви.

– Он же взял твой номер телефона?

– Да.

– Он же проверил, что это точно твой номер?

– Да.

– Если бы он хотел просто так, из вежливости, взять номер, он не стал бы сам звонить, проверяя, и не дал бы свой, верно?

– Да.

– Ну вот! – удовлетворенно сказала Соня и принялась смывать морилку с другой ноги. – Значит позвонит!

– А если нет?

– Я тебе точно говорю, позвонит! Пойдем сегодня в клуб?

– Пойдем!

Телефон зазвонил внезапно, резко и громко. Так всегда бывает, когда ждешь звонка. Белла схватила аппарат, посмотрела на мигающий экран. Это был он! Чудо случилось! Но нажать на значок принятия звонка, зеленую трубочку, она не успела. В следующую секунду все провалилось в темноту и, открыв глаза, она вместо Сони увидела каких-то незнакомых людей. Телефон был по-прежнему в руке, но он молчал. Первой ее мыслью было: опять все потеряла, исчез последний шанс, потому что не ответила. Не успела ответить.

Игнат возвращался с покоса последним и устало думал свою невеселую думу. Все, что ему было нужно, о чем он так мечтал и сильно хотел – это заиметь собственный надел земли. Он слыхал, что даже у них, в Тульской губернии, мужики земли аж тридцать десятин покупают у графа в рассрочку, и надобно только на первый взнос накопить; и будто другой граф вообще крестьянам своим вольную дать хочет. Однако, несмотря на все его трудолюбие, излишек заработать никак не выходило, хотя трудился он без устали, не покладая рук. За клочок земли готов он был пожертвовать чем угодно, но все было без толку.

Так же устало за ним брела, еле переставляя ноги, с громким чавканьем вытягивая копыта из черной жирной грязи, старая караковая гривастая кобыла Планида, которую он ласково называл Планидушка.

В воздухе было сыро. После обеда зарядил дождь, и едва подвысохшая за вчерашний день дорога вновь размокла. Трава-мурава, в сухую погоду цепко держащая своими трескучими корнями серую землю по краю дороги, от дождевой воды раскисла, и Планида, как ни пыталась ставить ноги на твердое, через раз съезжала бурым копытом назад в глубокую грязь, срезав очередной кривой слой верхнего слоя травы с блестящим пластом земли, оставляя позади себя черные запятые, которые быстро наполнялись мутной белесой дождевою водой. Вода эта блестела и на дороге впереди, словно мокрые стальные рельсы в прорезанной в такую же мокрую погоду острыми тележными колесами колее.