Продолжать дальше или хотя бы получить ответ на свой риторический вопрос Мартин не мог. Сэм, уже не сдерживаясь, хохотал, как сумасшедший. На них с любопытством стали оглядываться с соседних столиков. Сэм смеялся громко, по-детски запрокинув голову назад, из глаз его катились слезы.

– Ой, не могу, – с трудом сдерживая новые приступы хохота, произнес он наконец, вытирая глаза. – Ты опасный тип, Мартин, так убить можно неподготовленного человека. Если ты в такой манере общаешься с барышнями, то понятно, почему они от тебя убегают.

– Что я, по-твоему, псих? Говорить откровенно с женщиной? Только настоящему другу я могу приоткрыть душу, рассказать о личном, сокровенном, причем совсем не по причине особого доверия, не обольщайся, а потому что женский пол просто не понимает всей глубины моих рассуждений и обобщений, разносторонности и оригинальности моего мышления. Они вообще, в отличие от распространенного заблуждения, предпочитают не духовные ценности, а что-нибудь материальное, подарок, например, ценный. Кольцо с брильянтом для них лучше любой россыпи духовного богатства, – печально возразил Мартин, но на его лице можно было прочитать крайнее удовлетворение, если не сказать, радость, от произведенного эффекта.

– До большого актера тебе, Мартин, все-таки далеко, – ты явно переигрываешь, – окончательно отсмеявшись, провозгласил Сэм, – излагаешь все односторонне, в чересчур агрессивной манере, у тебя вместо девушки симпатичной чуть ли не образ врага получается, не даешь зрителю прочувствовать волнение, любовную атмосферу. В общем, я тебе не верю.

– Ну и пожалуйста, – с наигранной обидой отреагировал Мартин. – Ораторское искусство – это не религия, чтоб верить не думая, оно доступно только для тех, кто понимает тонкие материи, способен оценить фейерверк остроумия и оригинальность изложения материала. Не всем дано, – добавил он сухо, демонстративно указывая пальцем на своего товарища.

– И потом, – игнорируя палец, продолжавший обличать бездарного слушателя, продолжал Сэм, – в твоих рассуждениях начисто отсутствует само понятие любви, а, как не крути, на этом стоит мир.

– И это говорят мне, – негодующим тоном воскликнул Мартин, – человеку, который неоднократно страдал от любовной лихорадки, переболел всеми возможными формами и с тяжелейшими осложнениями. Да если хочешь знать, я хроник, страдаю постоянно, с короткими периодами затишья между очередными приступами. Причем возмущает, что до сих пор человечество занимается какой-то ерундой и не нашло эффективного лекарства от этого страшного недуга, жутко распространенного среди населения. Куда, позвольте вас спросить, смотрит прогрессивная общественность? Неизвестен возбудитель, способ заражения, инкубационный период, хотя симптомы у всех примерно одинаковы, – зуд души! Хочется почесать, а не можешь. Начинает душа гореть, места себе не находишь. Хорошо еще, когда болезнь протекает в латентной форме, но ведь из литературы известны и смертельные случаи. Бедный юный Вертер, да и других вереница. Иногда мне кажется, что сам выжил чудом, хотя в чудеса не верю, например, ни разу в лотерею не выигрывал, а так хотелось бы хоть раз схватить главный приз и расслабиться на всю оставшуюся жизнь, – причмокнув губами и закатив глаза к потолку, мечтательно произнес он.

– Тебя опять заносит, – с упреком прервал его Сэм. – Начал с любви, а закончил деньгами. Не отвлекайся от темы. Вопрос женитьбы меня волнует.

– Да нет, это я так, к слову. А что, ты действительно хочешь жениться? Это просто замечательно! Я не садист, но на свадьбы ходить обожаю. На чужие, конечно. Подружки невесты симпатичные и вообще весело. Итак, какие проблемы? Что мешает? – деловито потирая руки, озабоченным тоном произнес он.