Стоя в этом помещении, я вспомнил о своей подруге Луизе Хей, которая написала в нашей книге «Исцели свое сердце!» такие слова: «Мы приходим в середине фильма и уходим в середине фильма». Наше время на этой планете ограниченно. Из маленького мальчика, который не мог понять, почему его мама умерла, я превратился в мужчину, который исцелился. Этот тринадцатилетний мальчик и представить себе не мог, что однажды будет стоять на том самом месте, где сорок два года назад его мать сделала свой последний вдох. Теперь мне было примерно столько же лет, сколько моей маме, когда она умерла. Оказавшись в ее палате, я наконец-то ощутил, что по-настоящему свободен. Я больше не был жертвой – я одержал победу над своей утратой. Мои воспоминания о маме были пронизаны не столько болью, сколько безграничной любовью и нежностью. Я превратил свою потерю в призвание и помог тысячам людей пережить худшие моменты в их жизни. В конце концов ее смерть оказалась ненапрасной.

Сын Гейл Боуден, Брэндон, родился с расщеплением позвоночника. Он пользовался катетером, чтобы ходить в туалет, был вынужден носить шины на ногах и передвигался в инвалидном кресле. Несмотря на это, Гейл была полна решимости обеспечить ему полноценную жизнь. Благодаря стараниям мамы Брэндон рос счастливым. Он любил желтый цвет, и ему нравились автомобили, особенно желтые «Фольксвагены-жуки». Вскоре он собрал довольно обширную коллекцию игрушечных автомобилей.

Однажды, когда Брэндону было семнадцать, Гейл вошла в его комнату и не смогла его разбудить. В больнице врач сообщил душераздирающую новость: Брэндон больше не проснется. Он сказал, что ее сын, по сути, мертв, и спросил, не думала ли она пожертвовать его здоровые органы.

Хотя Гейл с трудом понимала, что происходит, она согласилась. Пусть Брэндона нельзя спасти, но можно спасти других. Сама того не осознавая, Гейл искала смысл в жизни и смерти своего сына. Она сидела рядом с Брэндоном, когда ему удалили дыхательную трубку и он тихо умер. Гейл верила, что ее мальчик вернулся домой, на небеса.

Несколько лет спустя, сразу после того, как второй сын Гейл, Брайан, уехал в летний лагерь, семья переехала в новый дом. Разбирая коробки, Гейл услышала стук в дверь. Несколько дней назад она наняла маляра, который должен был покрасить стены в любимый цвет Брэндона, желтый.

– Здравствуйте, я Кен, – приветливо улыбнулся мужчина.

– Вы пришли на неделю раньше, – нахмурилась Гейл.

– Предыдущие заказчики передумали, – объяснил Кен, – поэтому компания отправила меня к вам.

– Мы еще даже вещи не разобрали, – сказала Гейл. – Я надеялась сделать это до вас, но раз уж вы здесь, можете приступать.

Кен начал красить, а Гейл вернулась к коробкам.

– Вы живете одна? – неожиданно спросил маляр.

– Мой сын Брайан сейчас в лагере.

– У вас есть еще дети?

Гейл и раньше задавали этот вопрос. Иногда она рассказывала о Брэндоне, а иногда просто говорила: «Нет, только Брайан и я». По какой-то причине вопрос Кена застал ее врасплох, и она не знала, что ответить.

– У меня был еще один сын по имени Брэндон, но он умер в семнадцать лет, – наконец сказала она.

– Какой же я глупый, – смутился Кен. – Вечно что-нибудь брякну не подумав. Извините, что спросил.

– Ничего страшного, – отмахнулась Гейл.

Кен снова взялся за кисть, но через несколько минут опять отвлекся:

– Мне жаль вашего сына. Я знаю, каково это – быть больным. Я чуть не умер четыре года назад, но врачи спасли мне жизнь, пересадив почку другого человека. В то время мне было сорок два. В прошлом месяце я отпраздновал четырехлетнюю годовщину трансплантации.