– Что будем делать? – опять вмешивался в мысли Николая со своими вопросами Петька. – Тормозные краны не работают.

Тут Николай вспомнил они с девушкой не одни. Был ещё Петька. Сможет ли он это сделать? Хватит ли у него духу спрыгнуть? Или ну его так же, как эту электричку? Каждая жизнь дорога, но своя-то дороже! Пусть сам решает… А может, ну их всех? Спасаться самому или…

Мысли лихорадочно пустились в пляс по всему сознанию.

– Что будем делать? Колян!

– Прыгать или тормозить из кабины машиниста. – неожиданно для себя ответил Колян.

– А какой смысл, если краны не работают! Ты думаешь, что из кабины машиниста у тебя что-то получится сделать?! – голос у Петьки сорвался на отчаянный крик. – И как ты попадёшь в эту кабину, если она заперта?!

– Ребята! – вдруг окликнула их девушка. – Нужно звонить в эм-чэ-эс! Они нас спасут! Это их работа!

А вот и долгожданный крик!

– С улицы. – спокойно ответил Николай.

– С улицы? – лицо Петьки выражало недоумение.

– Да с улицы. А в эм-че-эс звонить бесполезно. Они не успеют. У нас выбора мало или попробовать залезть в кабину машиниста, или прыгать. Ты будешь прыгать? – предложил Николай.

Он уже знал ответ.

Петька подошёл к окну и представил, что ему придётся на ходу поезда прыгать в сырые заросли под насыпью.

– Н-н-не знаю… – Петька начал заикаться. – Я н-н-не смогу.

– И я не смогу! – чуть не заплакала девушка.

– Тогда у нас нет другого выбора. – Николай тоже посмотрел на дверь.

Неужели всё как в том фильме? Он заметил, что, принимая эти решения, он стал черствей и жёстче. Неужели все экстремальные ситуации так действуют на людей? Или это только у него так? Почему на уроках ОБЖ в школе и в технаре преподают лишь о том, что делать, если авария уже произошла? Наверно он первый, кто будет действовать так, чтобы предотвратить аварию. А если не получится? Да всё получится! Он же не сопляк какой! Кто вообще мог выпустить неисправную электричку в рейс? Чтоб вы сдохли там!

И Николай, уже злясь на всех людей: на преподавателей и на тех, кто отвечал за техническое состояние подвижных составов, снова со всей силы отодвинул створку. В тамбур снова ворвался ветер с дождём.

На секунду в голове у Коли мелькнул вопрос: С какой стороны лезть? Мозг стал лихорадочно соображать. Если в кабине действительно нет машиниста, и если верить словам Петьки что в Балахне всех вывели, а поезд дальше поехал очень медленно и проехал станцию Ваняты, то получается, что машинист вышел в Балахне. На балахнинской станции высокие платформы. Машинисту нужно было выйти и слиться с толпой. Да какая толпа в девять вечера на этой станции? Нужно действовать, а не размышлять. Но правая сторона была логичнее… К тому же дверь с этой стороны уже была открыта и принимала безбилетных пассажиров в виде ветра и дождя.

Николай кинул сумку на пол тамбура и обратился к Петьке:

– Будешь держать дверь, пока не увидишь, что я внутри.

– Не нравится мне всё это! Это опасно! – Петька потянул руку, чтобы остановить Николая, но почему-то убрал её.

– Другого выхода у нас нет. – спокойно ответил Николай.

Он посмотрел на девушку. Её волосы красиво развивались от ветра. Она так и стояла возле противоположных дверей. Скорее всего, не могла поверить в то, что он решился на такое.

Николай с трясущимися ногами опустился на ступеньки.

Когда Семён Головинов подъезжал к дому своей мамы, у него зазвонил телефон. Звонка этого сегодня, в свой воскресный выходной, Семён не ждал, поэтому насторожился. Звонил Анатолий:

– Нужно поговорить. – не здороваясь начал тот.

Семёна задевала такая манера общения людей, которых он считал своими подчинёнными. Хотя таковыми они не являлись – каждый делал то, что должен был делать, и получал за это деньги. Даже несмотря на то, что Толян был партнёром по бизнесу, Семен всё равно считал его своим «работником».