– Артур… Ух… Федорович! Вы верите в вещие сны?! И еще… Уф… Вы знаете, кто такой Лев Самус?

Папа

Ладушка приехала в город из Крутенок, когда окончила школу и успешно сдала экзамены в Университет. Крутенки были далеко – сначала четыре часа на автобусе до райцентра, а потом еще добрых два часа на попутке по ухабистому проселку.

Асфальта в Крутенках еще не было, а Интернет уже был. Именно он сообщил радостную новость о зачислении. Мать сначала обрадовалась, а потом всплакнула. Потом стала звонить сестре Ольге в город и укладывать чемоданы.

– Поехали, чего уж… – сказала она. – Своими глазами поглядим. Вдруг врет он, этот твой интернет?..

Ладушка и сама боялась, что врет. Одна часть ее души звенела от счастья, как парадные бубенчики в ушах королевского слона, другая тряслась, как заячий хвост. Перспектива жить и учиться одной в огромном чужом городе захватывала и пугала. Как всегда, оказавшись в затруднительной ситуации, Ладушка забралась с ногами на свою кровать и прошептала: «Папочка! Мне страшно… Как там будет?»

«Не вешай нос, Ладушка! Этот орех нам по зубам!» – ободряюще ответил невидимый папа.

Отец уехал куда-то очень далеко, когда Лада была еще совсем малышкой. Даже само название той земли, куда он уехал, было беспощадно далеким – Дальний Восток. Отчего он уехал – маленькой Ладушке никто не объяснял. Мама каждый раз сердилась, или хуже того – молчала и плакала в своей комнате за шторкой. Остальные взрослые прятали глаза и спешили завести разговор на другую тему.

Но папа приезжал. Один раз в год, летом. Он всегда привозил подарки. Не только игрушки или красивые платьица. Папа всегда умел изобрести что-то совсем необычное.

Но дело было даже не в подарках. Главное заключалось в том, что на какое-то время папа принадлежал только Ладушке. Они устраивали качели, вместе гуляли по лесу, часами сидели на берегу речки и говорили обо всем на свете: почему кузнечик зеленый, а божья коровка красная, зачем человек икает и к чему у рыбы-пилы вместо носа – пила. Вместе они ездили в город, ходили в театр и цирк, и все было просто чудесно, но примерно через неделю папа обычно уезжал. И Ладушке становилось настолько горько, что слезы, не спрашиваясь, текли по нескольку дней кряду. В такие дни она не знала, как было бы лучше: чтобы папа приезжал почаще, или не приезжал совсем. А потом она снова начинала ждать, и ждала целый год.

Еще папа писал и звонил. Потом письма стали приходить все реже и реже, остались только звонки. И однажды папа не приехал. По телефону он извинился и сказал, что возникли проблемы на работе. Потом Лада узнала – у папы новая семья.

Ладушка не обижалась, не считала себя несчастной или чем-то обделенной (такая уж особая пора – детство). Она твердо знала: пусть хоть сто тысяч новых семей будет у папы, в первую очередь он все равно будет ее, и ничьим больше. Иначе и быть не могло. Ведь даже это необычное имя – Ладушка – выдумал папа. Он, родной и все понимающий, всегда был и будет где-то рядом.

Даже когда отец не приезжал по нескольку лет к ряду, и лишь изредка звонил, он все равно присутствовал поблизости, как  добрый невидимка. У него можно было спрашивать совета. Ну, или у себя спрашивать – как бы он отнесся к тому или иному поступку.

А потому, когда Лада узнала о зачислении в Университет, она первым делом мысленно поделилась страхами и тревогами с папой. «Этот орех нам по зубам!» – ответил папа. Он всегда так говорил. От этих слов одновременно потеплело в груди и защипало в носу.

Библиотека Артура Федоровича

Тетка Ольга около двух лет назад разошлась со вторым мужем. «Освободила его досрочно за хорошее поведение!» – поясняла она. Кипучей радости по поводу приезда деревенской родни она не выказала. Но когда Ладушка с матерью убедились, что интернет не врал (сходили в университет, где своими глазами увидели списки зачисленных на филфак) и завели речь об устройстве в общежитие, Тётёля категорически воспротивилась.