Она лишь укрепилась в своем желании плыть по волнам этого авантюрного приключения, следовать всему тому, что предложит ей ее спутник.

Именно здесь, на этой скамейке, она впервые после длительного перерыва ощутила мужчину в себе.

Она словно бы оказалась на высоком утесе, и огромный пенный вал катил в ее сторону, зовя погрузиться в его ласкающие глубины с головой. Давно забытая легкость охватила ее. Вот сейчас… сейчас будет желанный и неудержимый прыжок… Еще миг, и она сольется с этим океаном блаженства, а затем взлетит на высоком гребне туда, к звездам…

Вал вдруг замер, как стеклянный, и с сухим шорохом откатил назад.

Варенухин оторвался от нее и принялся приводить в порядок свою одежду.

Какой-то секундочки, какого-то крохотного мгновения не хватило, чтобы она испытала чувство полета, в который успела поверить.

Горячая кровь, тормозя свой бешеный бег по жилам, приливала к голове.

И все равно в тот вечер она была благодарна своему нежданному партнеру.

Но сейчас ей не хотелось думать ни о том вечере, ни о Варенухине.

Ее рука все энергичнее скользила между бедер.

Шура вдруг снова оказалась на том самом утесе и увидела накатывавший вал.

Ладно, она сейчас взлетит, пусть даже так.

Уж сейчас-то ей ничто не помешает!

Трель телефонного звонка доказала ей, что она снова ошиблась.

И пенистый вал, и утес сразу же перенеслись в какой-то другой мир.

Шура бросилась в прихожую, схватила трубку.

А вдруг, это ее мальчики звонят?!

«Ш-шалиш-шь, Ш-шурёныш-ш»… – прошипел знакомый уже голос, прошипел с таким сарказмом, словно неизвестный абонент подсматривал со стороны, чем она сейчас занималась.

Ей сделалось страшно и одновременно стыдно за то, что она сейчас голая.

Швырнув трубку в гнездо, словно та была раскаленной, Шура метнулась в комнату, схватила с кресла свой домашний халат и торопливо надела его на себя.

Ох, напрасно она успокоилась после признания Шумайлова!

Быть может, подбираются и не к нему вовсе, а к ней, Шуре?! Но зачем, зачем, ведь у нее ничего нет, кроме ее деточек!

Только не надо паниковать, не надо обмирать от ужаса!

Держи себя в руках Шурка, Шура-Шурочка!

Она громко включила музыку, бросилась за ведром и шваброй.

Надо устроить в квартире капитальную уборку, навести идеальную чистоту и порядок, и тогда черные мысли сами собой отступят прочь.

11.

Впрочем, зачем бога гневить, разве не было в ее жизни светлых сторон?

Взять хотя бы ее последнее место работы.

В понимании Шуры, это была и не служба даже, а настоящая синекура.

Офис назывался «Фонд технической мысли» и занимался, главным образом, тем, что плодил и перелопачивал груды всевозможных бумаг.

Конкретной обязанностью Шуры было сканирование и копирование печатной продукции по заказам.

Ей приносили технические газеты и журналы, брошюры, доклады и авторефераты, где другими сотрудниками были помечены звездочками абзацы, а то и целые статьи, которые требовалось сканировать, затем перевести в стандартный формат, после чего вывести на принтер и, наконец, подшить готовые листочки в отдельную папку.

Ах, да, еще позвонить заказчику и сообщить, что работа выполнена, и за ней можно присылать курьера.

При этом, за редчайшим исключением, никто, включая заказчиков, Шуру никогда не торопил.

Работу можно было сделать сразу же, но не возбранялось отложить ее на завтра-послезавтра, а то и до конца недели.

Вдобавок случались периоды, когда никаких заказов не было вообще, и уж тут в офисе начиналась вольная жизнь со всеми ее нюансами.

По части дисциплины здесь тоже не донимали особыми строгостями.

Правда, приходить на службу следовало вовремя, к половине десятого утра, да еще расписаться в журнале на вахте, а вот уйти по своим делам на три-четыре часа можно было в любое время, сославшись на «срочную встречу с заказчиком».