– Да если с вами уже так сложно, что же будет дальше.

– Дальше будет то же, что ты и хотел.

Дверь домика, где прятался кандидат в губернаторы, распахнулась, громко бахнув старой круглой рукояткой о дощатую стенку. Наружу, пошатываясь, вышел сам Большаков.

Лазарь удовлетворенно кивнул, несмотря на то что Валерий Анатольевич едва держался на ногах.

– Ебаное ж блядство! – выругался он, нырнув головой вперед. Падения притормозили густые кусты смородины.

– М-м-м, – недовольно промычал Лазарь и обернулся ко мне: – Ты же хотел продвинуть кандидата? Давай, действуй!

– А… м… – я едва не уронил пенсионера, опершись на него. – Что это за… Нельзя же оживлять мертвецов!

– Нельзя, – весело ответил Лазарь. – По правилам – нельзя. Формально – можно. Но опять мы уперлись во что?

– Что? – тупо переспросил я, а пенсионер в этот момент все же упал.

– Это не то, что ты думаешь.

– Но он… оно – ходит.

– Ну да. А в доме осталось тело Арины. Изуродованное и безжизненное, – добавил седой мужчина таким тоном, точно продолжал читать рецепт. Добавить щепотку безжизненности, изуродовать до неузнаваемости и… – Но вообще, я надеюсь, тебя такие мелочи не беспокоят?

– Ха… – натужно выдавил я. – Вообще – беспокоят.

– Сложно с ним бу… – Большаков приблизился к нам и кашлянув, подавился.

Лазарь с прыткостью, несвойственной людям его возраста и вида, подскочил к суккубу и с силой стукнул ему меж лопаток

– Ах-ха… кхе… – теперь кандидат попытался справиться с языком, который вывалился наружу.

– И это тоже нормально? – брезгливо поморщился я, когда Большаков вложил язык обратно, почавкал, сглотнул слюну и после этого кивнул.

– Нормально. Не ко всем можно сразу привыкнуть.

Я заметил, что все три версии Валерия Анатольевича говорили по-разному. Кандидат с бодуна – вяло и неуверенно. Впервые встреченный – довольно бодро, но с оглядкой на свой статус. Человека в доме я заполнил, как дерзкого и самоуверенного.

Сейчас передо мной стояла четвертая версия. И пока Джон еще не привык к новому телу, каких-то особых черт я выделить не мог.

– Ко мне и близко не подходи, – я брезгливо отступил на шаг в сторону, обойдя лежавшую «статую» пенсионера.

– В тебе все еще говорят человеческие черты. А мы – не люди. И ты уже давно не человек, – продолжил Большаков.

– На самом деле, не так уж и давно. Сколько? Всего месяц, да? – уточнил Лазарь. И, когда я утвердительно кивнул, он продолжил: – Но все-таки он наш брат. И не вздумай мне перечить! – он заметно повысил громкость.

– Да брат, брат, – Большаков еще раз прокашлялся. – Толком ничего не умеющий младший брат.

– Навешать тебе два раза у меня получилось, – скривился я. – Разве что третий меня малость поцарапал. Так, кстати, а кто он такой?

– Третий? – не обращая внимания на наш почти братский спор, спросил Лазарь. – Познакомишься с ним поближе, когда все-таки втянешься в наше дело.

– А теперь подробнее. Что у вас за дело? Почему я вам так нужен?

– Скажешь тоже, нужен, – фыркнул Большаков. – Просто-напросто любопытство. И не более.

– Что, правда? – продолжил усмехаться я. Раз угрозы жизни нет…

– Я уже сказал. Это мог быть и не ты. У тебя есть кое-какие особенности, – сказал Лазарь. – Потому и выбрали тебя.

– Но ты и сам, как и другие до тебя, толком не можете сказать, в чем дело. Я все-таки пришелец. Или какой-нибудь Древний.

– Угу, Древнее Зло, что пробудилось во мраке, – Большаков насмешливо закатил глаза до самых белков.

– Клоун, – бросил я. – Лазарь, послушайте, я понятия не имею, что происходит. То, что я – суккуб… в общем, я более-менее с этим смирился.

– Приспособился к Силе – и, кстати, довольно неплохо, – прокомментировал он. – Но то, что происходит глобально, тебе знать еще рановато. Не стоит. У нас, как ты уже в курсе благодаря Тони, кое-какие терки с Корпорацией.