Вновь обратимся к сведениям, которые сообщает Диодор. Как и Юстин, он также пишет о том, что Павсаний очень долго пытался добиться от Филиппа справедливости. Когда же попытка успехом не увенчалась, молодой человек стал вынашивать преступные замыслы в отношении Аттала и Филиппа. Но почему-то убил именно базилевса. Впрочем, в связи с убийством царя Диодор называет ещё одно имя – некоего софиста Гермократа, чьим учеником был Павсаний. Историк пишет, что именно софист подбивал царского телохранителя на убийство базилевса, а когда Павсаний спросил, что надо сделать, чтобы стать знаменитым, Гермократ цинично посоветовал ему убить того, кто совершил великие дела. И многозначительно добавил, что убийцу будут помнить так же долго, как и его жертву.

Но в разговоре ученика с учителем нет ни слова о мести, и невольно создается впечатление, что Павсанию не дают покоя лавры Герострата. Но почему его подстрекал Гермократ на цареубийство и на кого сей софист работал, узнать было бы интересно. Не исключено, что сначала Павсанию и в голову не приходило убивать царя, поскольку парень должен был понимать, что Аттал Филиппу родственник, а потому вряд ли будет наказан базилевсом. И поэтому гораздо логичнее убить самого военачальника. Но в этом случае получается, что Павсанию кто-то подсказал, что делать, и направил царского телохранителя на путь истинный. И этим кто-то мог быть кто угодно, хотя бы тот же Гермократ.

Теперь попробуем разобраться, имел Александр отношение к убийству отца или нет. «Думали также, что Павсаний был подослан Олимпиадой, матерью Александра, да и сам Александр не был, по-видимому, не осведомлен о том, что замышляется убийство его отца» (Юстин, IX,7). Правда, Плутарх пишет о том, что подозрение всё-таки пало на Александра. Когда царевичу однажды повстречался Павсаний и стал жаловаться на Аттала и Филиппа, то Александр ответил ему стихами из трагедии Эврипиада «Медея»: «Всем отмстить – отцу, невесте, жениху». Однако вряд ли царевич был виновен в смерти отца. Обратим внимание, что на момент убийства Александр единственный законный наследник Филиппа, которого уважают в армии и знают в народе. Недаром базилевс с ним помирился и убедил вернуться в Македонию. Вполне возможно, отцу удалось убедить сына в том, что ничего плохого он ему не желает и оставляет своим преемником. Сейчас трудно сказать что-то определённое, но, на мой взгляд, в данной ситуации Александр чувствовал себя при македонском дворе достаточно уверенно. Отношения с Филиппом стали налаживаться, и вряд ли царевич пошёл бы в настоящий момент на убийство отца. Совсем другое дело – Олимпиада.

Гордая и властная царица, жрица древнего культа Кабиров, она чувствовала себя униженной: «Олимпиада не менее страдала от того, что ее отвергли и предпочли ей Клеопатру, чем Павсаний – от своего позора» (Юстин, IX,7). Мать Александра прекрасно понимала, что та роль, которую она раньше играла при царском дворе, теперь будет принадлежать другой женщине. Ситуация может измениться только в том случае, если базилевсом станет сын, а главный виновник её позора отправится к Аиду. Ещё во время своего пребывания в Эпире оскорблённая царица искала возможность отомстить неверному мужу: «Олимпиада со своей стороны побуждала своего брата Александра, царя Эпира, к войне с Филиппом и достигла бы цели, если бы Филипп не сделал Александра своим зятем, выдав за него дочь» (Юстин, IX,7).

Трудно сказать, начал бы Эпирец войну с Филиппом или нет, ведь своим троном он в конечном итоге был обязан именно базилевсу. Да и на полях сражений армии Эпира было бы сложно противостоять ветеранам Филиппа. Александр Эпирский был реалистом, и ввергать свой народ в войну из-за оскорбленных чувств сестры не стал, времена Троянской войны канули в Лету. Поэтому, можно предположить, что, не найдя понимания у брата, Олимпиада решила обратиться к Павсанию.